страха, — произнёс я, вдавливая фразы в мозг дознавателя. — Арахнофобия. Боязнь остаться голым и беззащитным.

— Ты не мог... — в зрачках человека первобытный ужас. — Ты не умеешь!

— Потому что вы блокировали моё средоточие браслетами?

— Да!

— Не учли одну деталь. Я — кибермансер. С развитыми пси-техниками, не зависящими от грёбаной магии-шмагии. Чтобы выстроить барьер или пробить твою защиту, мне не нужна мана.

— Прекрати, Ву.

— А то что?

К чести мага должен сказать, что всё это время он сопротивлялся. Предпринимал эпические усилия, пытался побороть животные инстинкты. Пытался, но получалось хреново. Я полностью лишил врага возможности проникать в моё подсознание. Защитил ядро личности. И отрезал каналы связи с внешним миром. Точнее, перехватил бразды правления. Сейчас мой разум фиксировал трафик между дознавателем, щитом императора и следователем тайной канцелярии.

— Ты больше не хозяин положения, Роман Вронский. Я могу впрыснуть тебе яд и начать переваривать заживо. После такого шока понадобятся психиатры. Возможно, ты до конца дней будешь по военным госпиталям ездить. Отхерачить тебе причиндалы?

Перебираю педипальпами и подтягиваюсь поближе.

— Хватит! — рявкнул мужик.

Ну, он подумал, что рявкнул.

Получилось жалкое блеяние.

— Слушай меня внимательно, Вронский. Ты откроешь глаза в допросной камере. Проведёшь ладонью над моими браслетами и снимешь блокировку. Я знаю, что эта игрушка настроена на психопрофили всех, кто сидит в боксе.

— Ты психопат, — прошептал дознаватель. — Рассчитываешь выбраться? Ты хоть понимаешь, куда попал? Мы даже не в Петергофе.

— Да пофиг, — хмыкнул я. — Мне просто не нравится Ярославцев.

— Я не сделаю этого.

— Сделаешь, — заверил я. — Потому что боишься. Я сожру тебя в твоём собственном кошмаре, а потом и до ядра личности дойду. Лучше не зли меня, придурок.

— Мы не с того начали, — менталист сглотнул. — Предлагаю договориться.

— Раз, — злобно прошипел я.

— Послушай...

— Два, — ставлю педипальпу рядом с ухом дознавателя. Так, чтобы пощекотать кожу. — Вали отсюда!

События понеслись вскачь.

Вронский вынырнул из моих воспоминаний и почти успел разорвать ментальную связь, но к этому моменту я уже хозяйничал внутри своего несостоявшегося палача. Программа действий на ближайшие секунды была заложена. Мой приказ оформился в пошаговый алгоритм, и я вывалился из тьмы вслед за магом.

Менталист, всё это время стоявший у меня за спиной, нагнулся и деактивировал блокираторы.

Браслеты разомкнулись.

Никто из присутствующих не успел помешать моим действиям. Потому что хронопоток остановился. В ноль. Я атаковал сразу после того, как услышал долгожданный щелчок. Отрастил в правой руке световой клинок, размахнулся и точным движением обезглавил Глеба Ярославцева.

Так просто.

Мне понравилось.

Сияющий меч сработал чисто, аккуратно, без лишней крови. С прижиганием. Эстетично, я бы сказал. Ну, дымится обрубок, голова откатилась на середину комнаты, и в целом всё выглядит жутковато. А так... бывает гораздо хуже. Например, меня мог разозлить куратор. Или этот недоносок, пытавшийся рыться в моей голове.

Время — вперёд.

Тело Ярославцева осталось сидеть на прежнем месте. Я дал возможность куратору насладиться зрелищем и лишь после этого отозвал меч.

— А теперь, — пригвождаю Волкова взглядом к стулу, — ты приведёшь тех, кто действительно что-то решает. Я согласен на переговоры. У меня есть схема сотрудничества. Но не вздумайте, вашу мать, лезть куда не положено.

Взвыла сирена.

Менталист так и остался стоять за моей спиной.

Волков посмотрел на меня и сухо кивнул.

Дверь камеры распахнулась настежь, пропуская четверых мужчин в одинаковых костюмах. Все были окружены мерцанием стихийных щитов. Электричество с проскальзывающими разрядами. Огонь, налитый багрянцем и источающий жар. Загустевший воздух, напоминающий атмосферу вокруг земного шара. И твердеющая на глазах вода. Никогда не мог понять одну вещь — с какого перепуга ледяные маги, сковывая себя непрошибаемым панцирем, продолжают двигаться? Ничто не мешает, не скрипит, не заедает...

Волшебники встали по углам.

До моего слуха донеслась чья-то обеспокоенная реплика:

— Ваше Величество, это может быть опасно!

Ответил уже знакомый голос:

— Знаю.

В камеру вошёл человек, которому меня представили на Осеннем Рауте. Кажется, это случилось целую вечность назад. Я уже и думать не думал про официальные приёмы, светские манеры и прочую чушь.

Император быстро оценил обстановку. Бросил взгляд на меня, Ярославцева и двух фискалов. Впрочем, менталист мог работать и не в тайной канцелярии — я не успел детально изучить его воспоминания.

— Всем выйти, — приказал Николай Второй. — Я хочу поговорить с заключённым наедине.

Следователя и менталиста как ветром сдуло.

Маги из дворцовой полиции, судя по всему, колебались, но нетерпеливый взмах царственной руки тоже отправил их восвояси.

Дверь закрылась.

Мы остались втроём.

Я, правитель самой могущественной империи мира и его бывший личник, разделённый на две части. Государь с неудовольствием покосился на откатившуюся голову Ярославцева, а потом спросил:

— Знаешь, какой у меня тип магии?

Качаю головой.

Этого никто не знает.

Удивительно, но информация о способностях правящего рода тщательно скрывается. Ни в одном открытом источнике Информа об этом не пишут. Все попытки независимых журналистских расследований заканчивались ссылками в Сибирь. Даже обсуждение этой темы, насколько мне известно, не приветствуется.

— Смотри, — сказал император.

И тут же исчез.

Смазанный вихрь пересёк комнату.

Иглострел исчез со стола, развернулся из перстня и упёрся дулом мне в висок. После этого спятивший хронопоток вернулся на круги своя.

— Вот оно что, — я улыбнулся. — Конечно. Самый сильный человек империи должен быть хрономагом. Кем же ещё.

Николай разобрал оружие и спрятал перстень в боковой карман мундира.

— Рад, что мы понимаем друг друга.

Обойдя стол по кругу, император уселся на стул, принадлежавший Волкову. В полуметре от трупа своего бывшего щита. И это соседство явно не смущало моего собеседника.

— Всегда считал Корсаковых сильными бойцами, — Николай Второй огладил бороду и сделал многозначительную паузу. — Странно, что отец не рассказал тебе правду о Романовых.

— Возможно, он хорошо делал свою работу, Ваше Величество.

Император задумчиво кивнул.

И добавил:

— В отличие от твоего деда.

— Он действовал в интересах рода. Хотел больше сильных правнуков.

— А ты против?

— Я — не Виктор Корсаков.

— Ну, конечно. Я всё время забываю.

Император забарабанил пальцами по столу. Несколько секунд я ждал, понимая, что сейчас решается моя судьба. И не только моя, а всего этого мира.

— Макс Ву. Ты меня впечатлил. Победил менталиста, запрограммировал