Заплаканный парень лет одиннадцати, рот заклеен скотчем, руки связаны веревкой, смотрит в камеру, трясясь от ужаса. Его снимают на камеру мобильного телефона, изображение трясется.

– Ну, может, скажешь что-нибудь? Типа, прощай, жестокий мир. Не?.. Точно?.. Ну, как хочешь.

В кадре появляется рука снимающего и толкает мальчика в грудь. Дернув ногами, он падает, а камера выглядывает за ним с мостика эстакады, и снимает – лежащее внизу тело, разбившееся об асфальт с высоты семидесяти метров.

– Не твой день, братюнь.

Снимающий переводит камеру на себя. Лицо до глаз закрывает бандана, капюшон худи спущен на глаза в темных очках. Снимающий жестикулирует в стиле блогеров.

– Кем он был? Никем. Как его звали? Какая разница? Мы делаем это не для себя. Мы делаем это – для вас. Встал с утра пораньше – убери планету. Шер, репост, лайк – если хотите еще.

Худой заканчивает показывать эту жуткую запись. Она остается висеть на мониторе. Худой уменьшает окно видео. И рядом разворачивает второе, тоже на стоп-кадре – запись с убитой женщиной.

– Оба во Владимире. Первое пять дней назад. Второе сегодня. Ночью. Множественные удары ножницами в глазницу… Ролики выложили в сеть.

– Кто?

– Кто-то. Оригинал отследили до даркнета, сейчас спецы пытаются там работать, но скорее всего – нереально. Гасят по всей сети, но, сама понимаешь, это как пожар лесной. В Поволжье в августе. Просмотров уже под миллион. Людям нравится.

Худой поворачивается к Есене. Двигает тонкую папку к ней.

– Я веду дело отца.

– Нет.

– Почему?

– Сама знаешь. Не положено. Этический конфликт.

– А не поздно про этику думать? После Меглина?

– Стеклова! Бери новое дело, или заявление на стол!

Есеня молчит.

– План оперативно-разыскных действий?

– Поднять статистику по схожим убийствам по региону. За последние годы.

– Уже. Ничего похожего.

– Найти связь между жертвами.

– Нету связи. Что еще скажешь? Мне тебя уговаривать?

Есеня прогоняет запись. Всматривается. Останавливает. Указывает на монитор.

– Действовал быстро, продуманно, без остановок, при этом записывал. Значит, у него был план. Продолжит.

– Выезжай.

Есеня выходит с вещами из дома, катит чемодан к машине. Женя идет за Есеней с Верой на руках и говорит дочке:

– В интернете читал – девяносто процентов курильщиков начали курить, потому что родители курят. И с бухлом та же картина.

Есеня смотрит на него. На девочку.

– То есть теперь ты тоже волнуешься за ребенка?

– И за тебя волнуюсь.

Есеня молча кладет чемодан в багажник.

– Если ты не хочешь уходить с работы, давай я уйду.

– Ты серьезно?

– Найду другую. Перебьемся. Нас же теперь трое. Как-то надо в эту сторону думать.

Есеня подходит к нему и обнимает.

– Возьмешь его – сообщи. Просто хочу знать.

– Договор.

Быстрый поцелуй. Быстро прижалась к мужу. Шепнула на ухо:

– Спасибо.

Есеня садится в такси. Машина отъезжает от дома.

– Ну что, погуляем? Воздухом подышим?

Вдыхает. Кривится. Нюхает ребенка.

– …ну или попозже.

Уходит с ребенком в дом.

Отделение полиции во Владимире. По коридору проходит начальник отделения, Зуев, достаточно крепкий мужчина, сорока двух лет. Напряженно жует пластиковую палку от чупа-чупса. В противоходе сталкивается со следаком, местным сотрудником.

– Она здесь с шести утра сидит…

Зуев заходит в один из кабинетов, по-хозяйски открыв дверь. Внутри на столе разложены фотографии из дел, это скрины из роликов. С Есеней пара сотрудников отделения.

– Это вы? Приехали. Учить нас. Уму-разуму.

– Я. У вас проблемы с этим?

Зуев пожимает плечами – нет.

– Ну и что? Что-то нашли уже?

– Да. У вас серия.

Зуев меняется в лице. Смотрит на доску.

– Что значит – серия?

– Повторяющиеся убийства.

– С видеороликами? Может, просто совпадение? Или один сделал, другой посмотрел, повторить решил?

– …Возможно. В любом случае будут еще.

– О-па. Битва экстрасенсов. Обоснуете? Или чисто на чутье?

– Ему нужен отклик. Лайки. Он решился на убийство ради них. Если мы его не возьмем – смысл останавливаться?

– Не радуете.

– Не ставлю целью.

– Что еще вам чутье подсказывает?

– Молодой. Судя по жертвам, не очень силен физически, выбирает тех, кто заведомо слабее. Детей. Женщин пожилых…

– Ножницы.

– Что ножницы?

– Ударил несколько раз, а там бы одного за глаза. Простите за каламбур. Можно было бы на гнев списать, но чувак в остальном спокойно работал, так что… не Шварценеггер.

– Что объединяет жертв? Нашли что-нибудь?

– Ничего, мы проверили на десять раз. Разные районы города, не пересекались даже через знакомых. Она вообще тихо жила, учительница на пенсии, общалась мало с кем. Пацан из неблагополучной семьи, из школы выгнали, жил под теплотрассой…

– …ну а как же ничего общего. Школа …

– Школа?.. Ну, только том в смысле, как она нас всех объединяет, все учились понемногу. Но он не в той учился, где она преподавала…

– Связь может быть не такой очевидной. Надо оперативников отправить по школам, выяснить случаи смерти в последнее время, угрозы, вообще нештатные ситуации…

Зуев усмехается невесело, качает головой.

– Что?..

– Ну, это московская ваша тема – оперативников, по школам. Я здесь знаю все. Случай такой один в последнее время. Там и смерть. И угрозы. И ситуация внештатная. Поехали…

Аккуратная кружевная салфетка на столе. Часы с красивым циферблатом. Работает телевизор. Меглин спит. По телевизору идут новости.

– Следственный комитет проводит во Владимире проверку по факту появления в интернете роликов с записями якобы реальных убийств. Мы обратились за комментариями к пресс-службе СК по Владимирской области…

Меглин резко садится на кровати. Телевизор смотрит Софья Зиновьевна. Женщина пьет чай.

– Родя, как ты?