– Да-а, попал ты, – задумчиво протянул я, взъерошив шевелюру.

– Может, придумаешь, чего, а? – с надеждой спросил Степан. – Всякие подлости делать у тебя отлично получается.

– Ну, спасибо тебе, друже! – обиделся я.

– А разве я не прав? Прав! – Степан схватил ручищей рюмку и выплеснул коньяк себе в рот. – «Бобра» развалил? Развалил! Людей от коммуникаторов избавил? Избавил! Ты только подумай, как им, горемычным, без рамок своих любимых приходится. Образование с ног на уши перевернул?

– Я…

– Перевернул! Свинью мне подложил? Подложил. Что, не так? Вот и выходит: вредитель ты. С большой буквы, причем!

– Все так, – повесил я нос. Крыть было абсолютно нечем.

– А раз так, снимай теперь с моей шеи эту обузу. – Степан нежно грохнул об журнальный столик рюмкой, и Софья тут же наполнила ее вновь.

– Я думаю, с Самсоном твоим разберемся. Но я что-то не уразумел, чего с «кротом» произошло?

– А то и произошло, – выпучил глаза Степан. – У Акиро отобрали звание доктора наук, потому как он шишку от улья отличить не может, и теперь бедный японец с горя взялся пчел разводить.

– Ха!

– Ничего смешного не вижу, – буркнул Степан, завозившись. – Выпьем!

– Ты бы не торопился, Степа, – попытался я урезонить друга.

– Все нормально.

– Софьюшка, хоть ты повлияй на него, – потряс я руками.

– Ты не видишь, в каком человек состоянии? – вопросительно изогнула брови моя сердобольная жена. – Ему требуется разрядка, внимание друзей.

– О-хо-хо, – потряс я головой.

Мы чокнулись и выпили.

– А что с индейцем?

– С индейцем? – Степан, морщась, разжевал лимон и проглотил, потянулся за шоколадной конфетой. – С индейцем все в полном ажуре. Учит молодежь в резервации стрельбе из лука.

– Серьезно?

– Нет, блин, шучу! Конечно, серьезно. Говорит, наконец-то нашел себя.

– Да-а. А остальные?

– Остальные вообще после всего, что произошло, зареклись со мной связываться, будто я виноват.

– Ну, хочешь, я им скажу, что вся вина на мне?

– А-а, пустое, – только и махнул рукой Степан и вновь погрустнел. – Ты лучше насчет хряка что-нибудь изобрази. Во он мне где уже сидит. Да и хозяевам тоже. Придумаешь?

– Он придумает. Обязательно, – пообещала Софья, поглаживая меня ладошкой по спине. – Ведь придумаешь, Федя?

– Да придумаю, придумаю, – проворчал я. – Вот же привязались на пару! Опять предлагаешь мне заняться надувательством интеллекта? Мало тебе, да?

– Ну не могу я больше, понимаешь? Не мо-гу!

– Хорошо! – звонко хлопнул я ладонями по коленям и, протянув руку к полочке «горки», взял планшет. – Та-ак, поглядим, что к чему.

Степан, затаив дыхание, наблюдал за мной.

Софья теребила кончик пояса, заглядывая сбоку в экран, но молчала.

Мои изыскания, вернее, очередное прошение к Интеллекту, не заняли много времени.

– Ну вот! – наконец сказал я, откладывая в сторонку планшет. – Теперь будем ждать результат.

– Что ты сделал? – с нервной настороженностью повел носом Степан.

– Первый шаг к твоему избавлению. Софьюшка, наливай за успех!

– Ох, не нравится мне все это, – покачал головой Степан.

– Все будет «вау», как говорят американцы.

– Вот этого-то я и боюсь.

Мы чокнулись и выпили.

Планшет тоненько гукнул: пришло сообщение…

Глава 2

– Ну вот, пожалуйста! – я с весьма гордым видом передал планшет Степану.

Тот не без колебаний принял планшет и уставился в экран. Долго читал, несколько раз пробежал глазами по строчкам. Потом вдруг разулыбался – и хвать рюмку.

– Неплохо придумано! Нет, серьезно, ты – голова, Федя!

– Да будет тебе. Сам бы мог догадаться.

– Когда начнем?

– Хоть сейчас. Хряк в машине?

– Ну а где ж ему, болезному, еще быть? – развел руками Степа. – Небось, исхрюкался уже весь. Да и не лето, в грузовике торчать.

– Тогда и вправду тянуть не стоит, а то еще скопытится от холода.

Идти мне, если честно, вовсе никуда не хотелось. Сами понимаете: коньяк, застолье, разговор, тепло и домашний уют. Но надо, и я заставил себя подняться из-за стола.

– Я с вами! – вскочила следом за мной Софья.

– А тебе-то зачем? – воспротивился было я. – Займись лучше статьей.

– Больше ничего не придумал? Такое дело освещать в прессе надо.

– М-м, – заколебался я. – Ты уверена, что?..

– Конечно! Подождите меня, я быстренько, – и она упорхнула в спальню.

– Ну, вздрогнем на дорожку, – заговорщицки зашептал Степан, разливая коньяк в две рюмки. – Пока суд да дело, – и подмигнул мне.

– Вздрогнем, – согласился я.

Выпили, закусили. Помолчали. Две минуты затягивались. Виданное ли дело, чтобы женщина, даже самая неприхотливая, собиралась за пару минут! Софье хватило пяти…

Остатки коньяка мы незаметно прихватили с собой – не бросать же все ради какого-то хряка. Разумеется, мы так думали, что незаметно. От женской наблюдательности что-либо скрыть довольно трудно, и если она молчит, то это вовсе не означает, будто не в курсе происходящего, в я уже не раз убеждался за время недолгой супружеской жизни. Но скрытность всегда теребит нервы и тешит мужское самолюбие – тоже факт. В общем, коньяк мы допили втроем по дороге до фермы, пока автонавигатор вез нас в указанную Интеллектом точку.

Прибыв через час с небольшим на место, мы выбрались из машины и огляделись. Деревня не деревня – пять домов, три сарая, бескрайнее поле и длинный-предлинный свинарник, источающий соответствующее случаю амбре.

– Ну что, приступим? – спросил Степан, обходя машину.

– Приступим, – кивнул я, а Софья принялась что-то строчить авторучкой в небольшом блокноте. Посмотрит по сторонам – запишет, опять глянет – еще строчка на лист ляжет.

Степан уже отворил задние дверцы видавшего виды фургона, и из него вывалился еще более разжиревший Самсон.

– Хр-р, – довольно прогудел он и вперевалочку затопал ко мне – старого знакомого признал. Дышал он с большим трудом, и меня взяло здоровое сомнение: а потянет ли он возложенную на него миссию? Но отступать было поздно.

Между тем хряк неторопливо напирал на меня.

– Не, не, Самсон, – попятился я. – Лучше не подходи. Эк тебя разнесло-то на казенных харчах!

– Уи-и! – закачал головой Самсон. Похоже, своей внешностью он был вполне доволен. Или просто так приветствовал меня. Впрочем, какое мне, собственно, до того дело.

На шее свина был широкий ошейник из кожи – толстый и крепкий, с железным кольцом. Не лишено смысла, подумалось мне. Ведь если он в своем десятипудовом прошлом умудрялся шутя рушить заборы, то в теперешнем состоянии он их просто не заметит, пройдя насквозь, будто раскаленный нож сквозь кусок масла.

– Видал? – кивнул на хряка Степан. – Во харю-то отожрал! Скоро по швам шкура расползется.

– Давай лучше поторопимся. Холодно что-то, – зябко поежился я. Ледяной ветер швырял в лицо снежную крупу и все норовил забраться под куртку.

– Да,