— Да, слушай, — словно нашел другую тему Турецкий, — ты как собираешься обустраиваться? Мы вот с ребятками гадаем, даже поспорили, мнения разделились, — он засмеялся, — быть в этом доме одной прекрасной женщине или нет? Ты представляешь, старина, идешь ты, да хоть и с той же Дусей, в мебельный, и вы долго и старательно выбираете большую постель? И Дуся вся светится, потому что уж что-что, а постель-то — ее прямое дело, можно сказать, личное. До чего ж она хороша была, эта женщина! Забыть не могу. А сколько от нее радости!

— Ну и что? — как-то вяло отреагировал Грязнов.

— А то, Славка, что был бы ты за ней, как за каменной стеной, она бы домом твоим родным стала. А не красивой, но пустой квартирой, где можно на роликах кататься. О возрасте подумай, каково будет одному? Причем, тьфу, тьфу, тьфу, очень скоро. А тут — такая любовь! И рыбка вкусная… Как один талантливый американец написал: это почти не бывает, чтоб в одном месте находились сразу любовь, выпивка, закуска и дрова.

— А чего это ты вдруг вспомнил?

— Потому что ты сам все время о ней думаешь. И трусишь. Не в первый, кстати, раз. А не написала она тебе из гордости, потому что верит в тебя и знает, что тебя уговаривать и просить не надо, сам всегда знаешь, что делать… Да и квартира готова… к новоселью. Если ты еще не забыл, что это такое…

— Ладно, новоселье там… — Грязнов поморщился и устало отмахнулся.

— Успеется, не последний день живем.

— Конечно, не последний, только их все меньше. Как и воспоминаний о любви одной прекрасной женщины.

— Слушай, ты меня достал! — разозлился Грязнов. — Что ты заладил? Друг называется. Хочешь слетать туда и снова разобраться? Валяй, если деньги лишние есть. Может, и мы чего наскребем. Не обеднеем. Только ж договор надо, а так тебя никто всерьез и не примет.

— Так ты Алексею позвони, посоветуйся. Сам же говорил, что у него совесть еще не заснула. Опять же и мне при его поддержке работать будет легче, сам знаешь. И обязательно о его сестре скажи… Я могу, к примеру, у нее устроиться. Или у Зины. Где, ты считаешь, мне будет более удобно?

— Ну, ты жук, Саня! Давишь, как танк!

— О тебе, дураке, забочусь, — беспечно ответил Турецкий. — А был бы ты настоящим мужчиной… Не мужиком, а именно мужчиной, потому что мы-то уж с тобой знаем, чего у каждого мужика имеется. А у мужчины — то же самое, но еще и все остальное… включая характер… Короче, написал бы ты записку и передал со мной. А в ней сказал бы, что «угол» наконец есть и ты ждешь ее, чтобы заполнить пространство между стенами мебелью и прочим, что ей покажется необходимым для вашей радости… Только, боюсь, у тебя духу не хватит, смелости, мужского достоинства! — И, увидев, как вспыхнули глаза Грязнова, торопливо добавил: — Правда, это когда было? В молодости, когда смола в заднице кипела. Может, и изменился с тех пор… в лучшую сторону… Не надо, не стреляй глазами. Лучше возьми ручку и лист бумаги. И не теряй драгоценных минут, Славка…

— Погоди, Саня, не горячись… — словно опомнился Грязнов и хитро ухмыльнулся. — Все ты говоришь верно, от чистого сердца. Но только и я тебе скажу. Я вот вчера приехал туда, к себе. Походил, прошел на кухню. Вроде стулья на месте, стол там, мойка, шкаф… А чего-то не хватает. Сел, дернул стаканчик и понял. Знаешь, что понял?

— Знаю!

— Ну, скажи, угадай! Угадаешь, видит бог…

— Тоже мне бином Ньютона, как говорил один опытный котяра. Ты подумал, мой генерал, что не хватает тебе хозяйки, которая посмотрела бы на тебя и улыбнулась: «Славушка мой пришел с работы! Как я соскучилась!» Вот, хошь верь, хошь не верь.

— Точно, — Грязнов глубоко вздохнул и потянулся за ручкой, — смейся, твоя взяла…

Одного из пассажиров московского рейса в астраханском аэропорту встречали трое: генерал милиции в форме, красивая полная женщина, щеки которой алели от радости, и другая женщина, все время смущенно улыбавшаяся. Наконец, он появился.

Реакция встречавших была разная. Полная женщина с девичьей непосредственностью кинулась мужчине на шею. Ее смущенная подруга мяла в руках платочек и смотрела с ожиданием и опаской. А генерал снисходительно улыбался, наблюдая за женщинами. Александр Борисович аккуратно снял со своих плеч руки Дуси, подмигнул ей и, обнимая одной рукой, другую протянул в Зине, как бы призывая и ее приблизиться под его «крыло». Обнял и обернулся к генералу.

— Здравствуйте, Алексей Кириллович, рад с вами познакомиться. Славка говорил о вас столько хороших слов, что я подумал, будто он хочет к вам подлизаться, а сам тем временем умыкнуть вашу замечательную сестричку. Вот в этой связи я и докладываю высокому собранию: ремонт в Славкиной квартире мы, усилиями всего агентства «Глория», наконец благополучно закончили, и скажу вам, это была та еще эпопея. Но теперь встал другой вопрос: надо заполнять пространство квартиры. У нас были разные предложения на этот счет, но Славка категорически отмел все и заявил, что лучше Дусеньки этого не сделает никто. Потому что, как мы поняли из его довольно путаных объяснений, ей там жить, ей, мол, и решать. Логично? Но ты-то как, Дуся? Он хоть твое мнение спрашивал? Она только сияла глазами, наполняющимися слезами.

— Так, ясен вопрос. Тогда господин генерал, я, обладая на сей счет чрезвычайными полномочиями, обязан лично посадить вашу сестрицу в первый же самолет, отлетающий в Москву. И вот что у нас получается: провожает один генерал, в самолет сажает другой, а встречает третий. Сразу три генерала для одной дамы — это, я скажу вам, не самый худший вариант, вы согласны со мной? Да, и вот что он еще просил передать… Дуся дрожащими пальцами взяла записку Грязнова, развернула ее и стала читать, откидывая голову назад и словно смахивая с глаз слезы. «Дусенька, убедительная просьба к тебе. Помоги Сане с проживанием. По моей договоренности с Алешей, он должен провести там, у вас, серьезное расследование. Лучше, если б он остановился у тебя дома. Ты бы оставила ему свои ключи, а он поможет тебе добраться до аэропорта и посадит на самолет в Москву. А я тебя встречу уже здесь. Очень соскучился и хочу поскорее тебя увидеть. Если, конечно, ты еще не забыла одного старого и толстого отставного генерала. И встреча с ним не вызовет у тебя резкого протеста. Только перед отлетом обязательно расскажи ему о тех людях, которые могли бы выдать максимально полную информацию по делу об убийстве Усатова. Еще лучше, если познакомишь Саню с ними, все-таки твоя рекомендация поможет наладить контакты. Я тебе потом все объясню, когда прилетишь. Сказал бы, что обнимаю, да только на расстоянии ты этого не почувствуешь. Ну, жду с нетерпением, Слава. Горячий привет Леше, теперь ты хозяйка, приглашай его к нам в гости, будем всегда рады».

Она передала записку брату, и пока тот читал, разбирая сквозь очки своеобразный Славкин почерк, Саня наклонил голову к Зине:

— Ну вот, видишь теперь, а ты не верила… Золушка.

— Прилетел, не обманул, — выдохнула в ответ она и прижалась к нему. Взглянула вверх: — Ты такой светлый, радостный… как будто Бог спустился на землю…