– Зато своими похотливыми желаниями он пошёл в вас, ваше сиятельство, – едко парировала она, и супруг несколько стушевался.

– Право, Катенька, не могу взять в толк, отчего ты так всполошилась? Сколько таких девиц у него было? До этого Сергея видели в компании мадмуазель Катуш, ранее была танцовщица. Теперь эта мадмуазель Легран. Не беспокойся, душа моя, мальчик перед свадьбой просто развлекается, – успокаивал князь супругу, но она, поджав губы, продолжала сверлить мужа взглядом, и Дмитрий Алексеевич пообещал: – Ну, хорошо, хорошо. Если ты так хочешь, я с ним поговорю.

Екатерина Тимофеевна облегчённо выдохнула и удалилась в свою комнату. Мать раздражало безмятежное спокойствие мужа, ещё больше, как женщину, её злило подобное поведение мужчин: когда им легко прощались сомнительные интрижки на стороне.

У княгини не было никаких серьёзных оснований для подозрений, но почему-то интерес сына к певичке тревожил её сердце. Ещё на балу внимание Сержа к мадмуазель Легран показалось княгине излишне горячим, а утренняя встреча с наследником ещё больше её озадачила. Сын сиял так, будто действительно выиграл крупный приз, и то, что этим призом является недостойная актёрка, не могло не тревожить мать.  И теперь, направляясь в дом предполагаемой невестки, она ждала от мужа незамедлительного выполнения обещания, но князь словно забыл о нём, и Екатерина Тимофеевна тихо злилась, а когда карета остановилась, стало вовсе не до разговоров.

Гостей приветливо встретили и провели в дом. Вечер подразумевал встречу только самых близких, но давними друзьями Воронцовы и Шелестовы никогда не считались, и скорее это приглашение на званый ужин было намёком на возможное объединение семей. Родственники Воронцовых немного задерживались, а из друзей пожаловали две подруги графини с дочерями. Устроившись в гостиной, господа болтали о погоде, здоровье и детях. Натали, заняв место рядом с матушкой, сидела, печально склонив голову, и старалась не встречаться с младшим Шелестовым взглядом. Да и сам Сергей Дмитриевич чувствовал себя ни в своей тарелке. Слащавые улыбки и пространные намёки родителей с обеих сторон его раздражали и вызывали в душе глухой протест. Но тут мадам Воронцова похвасталась покупкой нового трюмо для будуара, и, разумеется, дамам захотелось на него взглянуть. Восторженно щебеча, они поспешили пройти в святая святых женских апартаментов, куда посторонним мужчинам путь был заказан.

Тут граф Воронцов вспомнил о редчайшем фолианте и, желая похвастаться своим сокровищем, тоже вышел за дверь. Отец и сын Шелестовы остались одни, и, воспользовавшись случаем, Дмитрий Алексеевич заговорил:

– Сегодня ваша матушка просила меня поговорить с вами.

Официальный тон отца заставил Сергея насторожиться:

– О чём вы, ваше сиятельство?

– Княгиня беспокоится о вашей репутации, – пояснил отец. – Надеюсь, мне не о чем беспокоиться? – Он строго посмотрел на наследника.

– Абсолютно, – открыто взглянул Сергей Дмитриевич.

– Вот и славно, – расплыться в улыбке Дмитрий Алексеевич и, подмигнув, зашептал: – И что, девица настолько хороша, что ты даришь ей дорогущие безделушки? – поинтересовался он и, заметив, как сын недовольно поморщился, посчитал своим долгом предупредить: – Особо не усердствуй, Серж, твоя матушка беспокоится, как бы эта особа тебя не разорила.

– А вот здесь вы не правы, Ваше сиятельство, – поспешил возразить Сергей. –  Я не дарил драгоценностей мадмуазель Легран. И не потому, что не хотел. Она просто не принимает дорогих подарков.

– Тогда откуда у нищей певички такой кулон? – недоумённо вскинул брови Дмитрий Алексеевич. – Ваша матушка утверждает, будто он безумно дорогой. Или это подарок предыдущего любовника? –  предположил князь и усмехнулся.

Младший Шелестов еле сдержался, чтобы не надерзить.

– Вы ошибаетесь на её счёт, – нахмурившись, ответил он. – Мадмуазель Легран порядочная девушка. А кулон ей достался от матери.

– Вот как? Так значит, это её матери любовники дарили столь щедрые подарки?

– Возможно… – буркнул Серж.

– Её мать тоже была актёркой?

– Нет. Не была…

Старший Шелестов хотел ещё что-то спросить, но в гостиную вернулся граф Воронцов с фолиантом в руках, и разговор перешёл на обсуждение редкой книги, а чуть позже и дамы осчастливили господ своим обществом. Наконец подъехали задержавшиеся родственники хозяев дома, и всех пригласили к столу. Ужин прошёл за обыденной беседой, и, откушав угощения, господа вернулись в гостиную.

По настоянию матушки mademoiselle Воронцова присела к роялю и исполнила несколько музыкальных произведений. Играла Натали весьма «недурственно», и Сергей Дмитриевич искренне её похвалил. Затем племянник графа прочитал стихи собственного сочинения. Конечно, до Пушкина молодому человеку было далеко, но стихи Шелестову понравились своей юношеской непосредственностью, что он не преминул благосклонно оценить. Две девицы, желая произвести на публику впечатление и, прежде всего, на мужскую его часть, под аккомпанемент mademoiselle Воронцовой пропищали романсы. Именно пропищали, как отметил для себя Серж, слушая потуги сестёр взять высокие ноты. Но молодой князь вежливо улыбался и, отвешивая комплименты, невольно вспоминал безукоризненное исполнение мадмуазель Легран.

После разговора с отцом Сергей Дмитриевич, не желая вызывать подозрения и недовольства родителей, старательно ухаживал за Натальей Михайловной. Девушка была мила, но младший Шелестов не замечал в её глазах особого интереса к своей персоне, да и сам не испытывал к барышне ничего, кроме почтения. Мадемуазель отличалась прекрасным воспитанием и образованием, блистала умом, но при всех её достоинствах Натали не волновала его, как женщина. Спустя час Сергей начал тяготиться окружающим его обществом, где ему приходилось притворяться и лицемерить. Молодому князю ужасно хотелось покинуть гостеприимный дом, но придумать благовидный предлог, чтобы улизнуть, он не мог, и скрепя сердце продолжал исполнять свою роль.

Возвращались Шелестовы из гостей поздно. Печально осознавая, что появляться в такой час на пороге мадмуазель Легран будет бестактно, Сергей Дмитриевич лишь мысленно вздыхал. «Наверняка Дашенька меня уже не ждёт», – тоскливо размышлял он и безропотно последовал домой.

Мademoiselle Томилина действительно не ожидала князя. Получив от него букет и послание, девушка вздохнула, настороженно прислушиваясь к своим ощущениям: с одной стороны, она радовалась, что Шелестов не придёт, и у неё появится возможность собраться с мыслями и разобраться в себе; с другой, ей очень хотелось его увидеть, а с третьей, её душа дрожала от страха: а вдруг получив, чего хотел, он потерял к ней всякий интерес? Подобная кутерьма весь вечер вертелась в голове Дашеньки, мучая её, и, вернувшись домой, барышня порадовалась появлению Дуняши. Ей совсем не хотелось коротать вечер одной, терзая себя сомнениями.

– Ой, Дарья Павловна, я вот не удержалась и отпросилась у мадам Буланже.  Думаю, ну как вы тут без меня? Лучше дома работу выполню, пока вы в театре. Только уж простите, с ужином не поспела.