Изида освободилась.

Мардук что-то прорычал, после чего окружил себя столбом фиолетовых искр. Прежде чем он перешёл в портал, Изида вгляделась в его лицо: он больше не улыбался. Его взгляд сосредоточился на ней, а в глазах стояло удовлетворение, ведь теперь он знал, каков будет её конец. Мардук наверняка уловил тень Абсолона, и определённость относительно её будущего наполняла его торжеством. Он растворился в сиянии. Оба выживших библиоманта поднялись на ноги и вынули оружие. Но ещё секунда – и выстрелы уложили их наповал.

Изида смахнула с себя сеть и, пружиня, вскочила на ноги. Автоматический пистолет, которым Дункан уложил свиту, теперь был направлен в её сторону. В конце переулка Дункан вышел из тени в золотое сияние пустоты, с окровавленным носом и ушибленным виском, и ничуть не походил на того человека, кого ещё недавно так хотелось поцеловать.

– Подлая, коварная, гнусная…

– Дункан! Берегись!

Обернувшись, он увидел то, что секунду назад предстало перед глазами Изиды.

Отовсюду сбегался народ – новые лакеи Мардука, видимо, сборщики дани, регулировавшие по его указу дела в Портобелло. У них было огнестрельное оружие и ножи, у некоторых – даже топоры. Патронов в обойме у Дункана не хватило бы и на треть из них.

– Сюда! – закричала Дункану Изида.

Справа и слева засвистели пули, Дункан сорвался вперёд, схватив Изиду за протянутую руку. Они вместе помчались к краю скалы и, бросившись через её кромку в пустоту, перелетели в фиолетовом облаке через порог в Либрополис.

Конец дня и следующую ночь Фурия провела за чтением одиннадцатого тома «Книг творения». Наутро она была словно пришибленная и совершенно измученная. Проведя столько времени на твёрдом каменном полу, опёршись спиной о стеллажи, она напоминала самой себе ржавый флюгер на крыше, который даже самая сильная буря не сдвинула бы с места.

Только около шести часов утра Фурия добрела из библиотеки в спальню, но уже через час Кэт разбудила её. Не кто иной, как Кэт, презиравшая «жаворонков» почти также сильно, как полицию Академии!

– Там что-то случилось! – орала она, тряся Фурию, чтобы та проснулась. – Вставай!

Фурия натянула одеяло на голову.

– Здесь постоянно что-то случается. С меня довольно. Отстань от меня.

Но Кэт не унималась и трещала без умолку. Пять минут спустя они летели по коридорам резиденции и её широким лестницам вниз, через первый этаж, в помещение, прежде служившее трофейным кабинетом усадьбы. Его стены по-прежнему украшали рога, а чучела в витринах и на полках напоминали Фурии об отвратительных экспонатах в Мардуковых укреплениях. Обычно этой комнаткой никто не пользовался, располагалась она прямо напротив узкой лестницы в подвал, ведущей к библиотеке. Оттуда Финниан и Саммербель хотели отправиться на охоту за Изидой.

Что-то им помешало.

Только теперь Фурии бросилось в глаза, что у Кэт были такие же тёмные круги под глазами, как и у неё. Видимо, они с Финнианом проспорили всю ночь. Она заметила, что оба даже не смотрели друг на друга. Жаль, что всё зашло так далеко, но мнения Кэт, что виной всему Саммербель, Фурия не разделяла. У Финниана порывистости тоже предостаточно, а упрямства, может, и побольше.

Драка, как видно, завершилась благополучно. Лицо Кэт было расцарапано на подбородке, у Саммербель подбит глаз. Очевидно, чтобы удержать Кэт подальше, библиомантику она решила не применять, иначе последствия стычки оказались бы куда плачевнее. И они всё ещё разговаривали друг с другом.

Войдя в охотничью комнату, Кэт и Фурия увидели под висящими на стене оленьими рогами Пасьянса: он стоял, уставившись в пол, – сама печаль, ни дать ни взять школьник, приготовившийся получить нагоняй.

– Ну что здесь случилось? – спросила Фурия.

– Он убил его! – Кончик носа Саммербель залило огненно-красным цветом, как всегда, когда она приходила в волнение. – Этот неуч варвар прикончил убийцу Ариэля!

Пасьянс стыдливо переминался с ноги на ногу. Наверное, в этот момент он мечтал оказаться как можно дальше отсюда.

– Я нечаянно. Правда. Так получилось. Я задавал ему вопросы, слегка его препарировал, и вдруг…

– Получилось! – вырвалось у Саммербель.

– Он всё равно бы умер, – стал оправдываться Пасьянс со страдальческим выражением лица. – Ариэль его слишком сильно избил, после этого не выжил бы никто. Даже такой, как он.

Фурия попыталась разобраться в собственных мыслях. Цепь роковых вестей просто не желала обрываться. Но взаимных обвинений она наслушалась. Каждый из находящихся в этой комнате постепенно начинал походить на спорящих лампу и кресло из её читального уголка, и всё это – в самый что ни на есть неудачный день.

Очевидно, Саммербель была с Пасьянсом не согласна.

– Убийца был единственный, от кого мы могли узнать, кто его послал! И по какой причине!

– М-да, – сказала Фурия, – но у меня есть одна идея.

Среди присутствующих воцарилось молчание. Даже Финниан, всё время разгуливавший взад и вперёд и ломавший голову над произошедшим, остановился.

– Я всю ночь читала книгу, – продолжала Фурия. – Почерк Северина за годы не изменился, поэтому я там разобралась.

– И что же там написано? – Пасьянс учуял шанс отвести грозу от себя, но сердитый взгляд, который бросила на него Саммербель, ясно показывал: она ещё не свела с ним счёты.

– В этой книге речь идёт об экслибрах. Откуда-то Северин знал, что в один прекрасный день они опять появятся. Или же он позаботился об этом сам. – Скрестив ноги по-турецки, Фурия опустилась в кожаное кресло рядом с камином. – Превращение Изиды в экслибру стало ударом по законам библиомантики. Надо полагать, с тех пор среди экслибров также встречаются и библиоманты, и именно об этом говорится в одиннадцатом томе «Книг творения». Книга, по-видимому, изменилась, после того как я сподвигла Северина написать историю о девочке на границе света и тьмы. Она… скажем так, оказалась переписана заново. Так же, как и «Сказки» Зибенштерна, где фигурирует Изида.

– Вся эта информация не для моих мозгов, – призналась Кэт. – Сначала ты изменила прошлое одной Изиды, теперь вдруг – всех на свете экслибров?

– Это цепная реакция, – вмешался Финниан. – Фурия изменила условия игры не сама, а руками Зибенштерна, и это коснулось не только Изиды. Чувствуете? Прежняя версия прошлого бледнеет. Скоро мы будем вспоминать о том, что экслибры не бывают библиомантами только потому, что мы без конца об этом талдычим, или потому, что об этом начиркано на каком-нибудь клочке бумаги.

– Всё это не имеет никакого значения, – сказала Саммербель. – Знаете, если есть новые правила, то нам следует к ним приноровиться. Мардук вдруг стал библиомантом, хотя он ни в коем случае не должен им быть. А человек, которого Пасьянс, – и она опять метнула в него гневный взор, – по ошибке прикончил, лишь доказывает, что существуют и другие экслибры Зибенштерна, помимо Изиды. Вопрос только в том, что меняется из-за этого для нас?