– Прости, – произнесла она снова, нагнулась к Дункану и промокнула капли крови на его виске.

На мгновение она чуть не поддалась искушению его поцеловать в память о былых временах, в качестве извинения, ведь она отнимала у него ценнейшее из всего, чем он когда-либо владел. Но потом решила этого не делать. Изида встала и почувствовала, как слова Абсолона оживили каждую жилку её тела. Никогда ещё в ней не разливалось столько решимости, силы, столько благодати.

Изида поспешно сунула книгу за пояс – под пелериной её не было видно. Потом, расправив плечи, вышла из лачуги Дункана в полной уверенности, что поступает правильно. Её возродившаяся сущность была готова принять на себя всё на свете: Федру Геркуланию, Аттика, даже одиозные идеи, о которых толковал Дункан. Это всего лишь противники, а противники ей больше не в силах дать достойный отпор. Она могла бы отворить портал прямо здесь и сейчас, но боялась привлечь внимание к Дункану. Вместо этого она поспешила вниз по проулкам, обратно к краю убежища, по деревянным настилам и подвесным мостикам, пока наконец не упёрлась в край скалы и не заглянула в золотую пустоту, в пропасть, на плиссированные сети по ту сторону крыш.

То, что она там увидела, потрясло её.

Несметное множество тёмных точек висело в ячейках сети, цепляясь за золотые нити между страницами мира. Гротескные фигуры, некогда бывшие экслибрами, сегодня – лишь карикатура на самих себя.

Дюжины чернильных поганок роями передвигались по сетям, цепляясь за них руками, – племя кочевников, мало интересовавшихся Портобелло и его обитателями.

Однажды, ещё маленькой девочкой, Изида в одном из углов комнаты обнаружила паучье гнездо и с любопытством его раскрыла. Множество паучат хлынуло из гнезда на стену и ей на пальцы – в панике разбегающаяся малышня. И вот поганки по ту сторону вершины на первый взгляд двигались так же бесцельно, каждая сама по себе; и всё же в своей массе они перемещались в одном направлении, мимо Портобелло. Если они продолжат двигаться с той же скоростью, они исчезнут так же быстро, как появились.

– К либроманам они питают отвращение, – раздался голос, – это то, что их удерживает на расстоянии. Может, они улавливают безумие, прячущееся за каждым печатным словом. – Изида прокляла себя за свою неосмотрительность. Какой толк в её обновлённой силе, если она позволяет себе отвлекаться, словно лицеистка первого года обучения?

Развернувшись, она увидела стремительно надвигавшуюся на неё сеть из верёвок, не толще пальца, однако таких увесистых, словно из свинца. Ясное дело – библиомантика, и разобраться с ней куда легче, если ты тотчас не оказываешься мишенью новой атаки – молниеносной последовательности сильнейших ударных волн в сочетании с сильнейшим жаром. Силы она вернула, но не быстроту реакций. Изида зашаталась, едва сеть, настигнув с тыла, бросила её к земле, а в это время ударные волны, захлёстывая, устремлялись в её подключичные впадины. Руки искали застёжку на корсаже, но мешала сеть. На Изиду навалилось множество мерзких существ и плотно прижало к земле, так что у неё сдавило рёбра. Их было четверо, но за ними приближались следующие.

В конце концов в поле зрения Изиды появился человек, который смотрел на неё. Она сразу узнала его.

– Мардук!..

– Изида Пустота!.. – Его красивое лицо расплылось в вежливой улыбке. – Это для меня честь. И особая радость.

У него были длинные шелковистые волосы, золотые, как сети в пустоте, а украшений он носил больше, чем великосветские дамы трёх семейств. Библиомантико-хирургические вмешательства придали ему молодость, о которой он, судя по всему, сохранял самые расплывчатые воспоминания. Никто не знал, сколько лет Мардуку и кто вообще такой этот Мардук. Экслибр, библиомант, может, и правда древневавилонское божество, чьё имя он носил? Для Изиды это не имело ровно никакого значения. Она прикончит его, едва нащупает слабое звено в его обороне.

Оба его телохранителя, библиоманты-наёмники, в виде оружия направили на Изиду свои раскрытые сердечные книги. Раньше он нанимал только экслибров.

– Жаль, меня не было дома, когда ты почтила меня своим присутствием, – сказал он, остановившись перед ней со своим эскортом. – Видишь, я как раз совершаю турне по убежищам с целью дать кое-кому из моих деловых партнёров по рукам. Случившееся меня очень огорчило. Ведь я мог бы для тебя провести экскурсию по моей коллекции до того, как ты всё обратила в обломки и пепел.

– Твои люди в курсе, что ты с Академией заодно?

– Я бы мог быть заодно и с их мамашами – им всё равно. Потому что им за услуги никто так хорошо не заплатит, как я.

Головорезы глупо ухмылялись. Связывать Изиду не было никакой необходимости: сеть, плашмя прижавшая её к земле, казалось, весила, как маленькая легковушка, – Изида не могла даже пошевелиться. Она лежала на Абсолоновой книге, и её углы впивались в спину Изиды. Пока что интереса к книге никто не проявил. По-видимому, просто никто не мог и подумать, что Изида носит её при себе, но библиоманты и даже сам Мардук в следующее мгновение вполне могут обнаружить книгу.

– Судя по всему, ты победил, – сказала она обречённо.

Сеть впивалась ей в кожу. Этот тип нитей, с волокнами, испещрёнными микроскопическими буковками, из которых были сделаны сети, был ей знаком. Одно азиатское убежище специализировалось на их производстве, и она опасалась, что и одежда Мардука соткана из этих нитей, чтобы обеспечить ему библиомантическую защиту. На нём были светлые брюки, сшитая на заказ длинная куртка, а к ней – белые перчатки и шёлковая шаль.

– Ты и твои друзья, Изида, вы серьёзно набедокурили в моих владениях, – говорил он по-прежнему спокойно, чуть ли не дружелюбно. И тем не менее она ощущала безмерный гнев, кипевший под этой маской. Убивать её он не собирался, но, видимо, размышлял, как бы причинить ей побольше боли и при этом сохранить жизнь. – Потребовались часы, прежде чем мы уничтожили последних пиявок. Подвергнуть Либрополис такому бедствию – немалый риск.

– Нет, – ответила она. – Стоит им наесться – они уже не в состоянии двинуться с места и погибают в течение суток.

– Вот видишь, «век живи, век учись».

– Делай, что сочтёшь нужным, но уволь меня от твоей второсортной иронии жулика. И почему типы вроде тебя не могут просто заткнуться? Вы как будто соревнуетесь, кто толкнёт самую пустую речь, а остальные только и думают: будем надеяться, они скоро доберутся до сути и мы засветло разойдёмся по домам.

В уголках Мардукова рта опять заиграла улыбка. Выглядел он сногсшибательно, и мысль выбить его отбелённые зубы его же собственной сердечной книгой была очень соблазнительна. Друг за другом просвистели две пули, но так быстро, словно выстрел был один-единственный. Слух у Изиды был тонкий, и на ум ей пришёл только один человек, умевший стрелять так искусно и попадавший при этом в любую цель.

Одновременно оба библиоманта слева и справа от Мардука свалились замертво.

Сеть потеряла свой вес: четверо подручных Мардука отвлеклись от рук и ног Изиды, озираясь в поисках стрелка, ещё два библиоманта скончались в следующее мгновение.