— Это ближе к истине, — довольно кивнула Маша. — Кстати, вы заметили, что черный «Форд Фокус», который сидит сейчас у нас на хвосте, и утром ехал за нами от самого города?

— Что? «Форд»? — не сразу сообразил Никита, не готовый к такой стремительной смене темы.

Все знакомые ему девицы постарались бы выжать из подобной ситуации максимум, заставили бы его просить прощения раз двести, каяться, покупать цветы на обочине и исполнять глупые капризы. Мария Молчанова в очередной раз его удивила.

— Черный «Форд Фокус», номер 382, — повторила Маша, кивая на зеркало заднего вида. — Давайте остановимся и пропустим его.

Никита удивился, но после недавнего прокола решил не спорить.

Увидев впереди поворот на грунтовку, он резко свернул и почти сразу остановился. Через минуту их обогнал черный «Форд», Никите даже показалось, что водитель пытается разглядеть их в пассажирское окно.

— А теперь объясните, с чего вы взяли, что он ехал за нами.

— Когда мы утром ехали на дачу, я его тоже видела, — спокойно пояснила Маша. — Еще на «Несте» заметила, там, где вы заправлялись. Он въехал на заправку вслед за нами, но почему-то встал в сторонке. Мне делать было нечего, я просто наблюдала за окружающими и удивилась, какой странный водитель — приехал на заправку и не выходит. Потом мы поехали, и он тоже поехал. Я посматривала в зеркало заднего вида — это было похоже на игру в преследование. А уже когда мы начали петлять по проселкам, стало вообще интересно. Теперь, оказывается, он нас ждал на выезде из деревни. Что скажете?

— Не знаю, — нахмурился Никита. — Если добавить сюда обыск в вашей квартире и покупателя дневников, получается, что за нами действительно следили.

Он взглянул на часы на приборной доске.

— Жаль, поздновато уже. Можно было бы позвонить Оксанке и спросить, не видели ли они посторонних возле дачи.

— По-моему, не стоит ее беспокоить. Сегодня был выходной, мало ли к кому гости могли приехать. Да и нам это ничего не даст, — не поддержала идею Маша.

— Так как же нам выяснить, что это была за машина? — Нет, не любил Никита, когда девицы умничали.

— Хорошо бы пробить машину по номеру. Но я не разглядела буквы, только цифры.

Идея была здравая, и Никита даже удивился, почему она ему самому в голову не пришла. Да и «Форд» заметил не он, а Мария. Получается, два — ноль в ее пользу. Обидно. Надо собраться, пока совершенно не упал в собственных глазах. Да и в ее тоже.

Никита искоса взглянул на сидящую рядом Машу. В тесном салоне машины ее голые длинные ноги серебрились матовым светом, хотелось протянуть руку и погладить их, а потом подняться выше, к глубокому вырезу майки…

Нет, вот это уж совсем лишнее, одернул себя Никита. И светски поинтересовался:

— Вам не холодно? Может, накинете мою толстовку?

— Нет, спасибо, я не мерзлявая, — отказалась Маша, закидывая ногу на ногу.

Усилием воли Никита заставил себя оторваться от разглядывания голых ног и сосредоточиться на дороге.

— Так как, есть у вас знакомый в полиции, чтобы пробить эту машину? — вернулась к прежней теме Маша.

— Думаю, найдется, — неопределенно ответил Никита, соображая, где бы раздобыть нужные сведения.

Дневники решили пока оставить у Никиты из соображений безопасности, а завтра встретиться и заняться их изучением.

Никита явился с сумкой через плечо и тремя битком набитыми пакетами.

— А еды столько зачем? — уставилась Маша на недельный запас продовольствия. — Мы что, переходим на осадное положение?

— Сидеть придется долго, пришлось озаботиться пропитанием, иначе бы я вас объел. Мама говорит, что меня убить легче, чем прокормить, — усмехнулся он, по-свойски направляясь на кухню. — Но вы не волнуйтесь. Готовить буду я, а вы штудировать дедовские изыскания. И, кстати, может, перейдем на «ты»?

Машу вполне устраивало «вы» и дистанция, установившаяся между ними, но отказываться было неудобно. Пришлось согласиться.

Никита, как и обещал, усадил ее в комнате читать дневники, а сам отправился на кухню и бодро гремел там кастрюлями. Маша вооружилась влажной тряпкой для вытирания пыли и приступила к делу.

Бумаги были свалены в сумку как попало, поэтому она решила начать с тетрадей. Чтобы не тратить времени, она сразу дала себе установку не читать дневники раньше 1960 года. Ей нужна последняя, уточненная версия местонахождения сокровищ, только ее она и будет искать. И хорошо бы, чтобы там, где Айвазовский с Тальони их спрятали, не вырос какой-нибудь бизнес-центр или тридцатиэтажная высотка.

Вот, 1973-й. Вполне пойдет. И Маша, протерев клеенчатую обложку и пару раз чихнув, приступила к чтению.

«Скука. Какая тоска и скука. Слякоть, серость, ноябрьская тоска. А я, наивный молодой идиот, считал, что это в Венеции мне было тоскливо! О молодость, пора наивности и заблуждений!

Где ты, моя Италия, моя Лучана, вечера, полные мечтаний и страсти, плеск канала за неплотно прикрытым окном, где сырость, запахи рыбы и водорослей? Зачем я вернулся сюда? Прозябать? Есть макароны с котлетами? Слушать ворчание мещанки-жены о ремонте дачи и протертом диване?

Бежать, бежать! Но куда? Как? А годы? Чего я достиг, кому нужен? Единственная женщина, которую я любил, принадлежит навеки другому».

Снова нытье и жалобы. Маша не выносила подобный тип людей, сама не любила жаловаться и в других этой слабости не понимала. Когда погибли родители, она наотрез отказалась возвращаться в свою старую школу, чтобы не натыкаться на полные сочувствия взгляды и не подозревать в каждом добром жесте унизительную жалость.

А этому Мите котлеты с макаронами, видите ли, не нравятся. И, кстати, что это за Лучана?

И Маша, забыв данное себе слово, принялась перелистывать тетрадку за тетрадкой в поисках необычного имени.

— Как у нас дела? Можно уже за лопату хвататься? — выдернул ее на поверхность бодрый голос Никиты. Она вскинула глаза, затем взглянула на часы и едва не присвистнула — полтора часа потратила на всякие глупости. Придется выкручиваться.

— Пока ничего конкретного. Так, отдельные упоминания.

— Тогда перерыв. Второй завтрак готов, стол накрыт, прошу, — демонстративно поклонился Никита, и только тут Маша уловила дивный запах, доносящийся из кухни.

— А это что? — Аромат стал таким сильным, что она прикрыла глаза от наслаждения.

— Это курица с индийскими пряностями, и она уже стынет. Так что цигель, цигель, ай лю-лю — мыть руки и за стол.

Маша не спорила.

— М-м, — промычала она в восторге, наслаждаясь вкусом сочной курочки. — Да ты просто волшебник — сотворить такое из обычного филе!

— Никаких чудес, — довольно усмехнулся Никита. — Готовый пакетик маринада с пряностями, вот и весь секрет.