К настоящему моменту в популярной литературе описаны три модели (сценария) реализации этой тенденции. Модель «мокрецы»: ускоренная эволюция проявляется внешне как физическое заболевание, уродующее внешний вид, но наделяющее homo novus сверхспособностями, позволяющими ему не только активно противостоять остальной части человечества, но и выбирать из него годные к последующей трансформации индивиды (А. и Б. Стругацкие «Гадкие лебеди»). Модель «людены»: ускоренная эволюция происходит довольно незаметно, стимулируется лишь способность самостоятельно жить вне Земли. Сформировавшись, «людены» покидают Землю, так как становятся существами космического масштаба (А. и Б. Стругацкие «Волны гасят ветер»). Модель «Шамбала»: спонтанная ускоренная эволюция формирует у человека особые качества, которые делают его заметным в «астральном» пространстве и неадекватным для окружающего социума.

Специальные службы по «астральной» пеленгации обнаруживают подобное «новообразование», изымают его из привычного социума и доставляют в уединенное место (Шамбалу), где ранее появившиеся homo novus способствуют развертыванию его свойств и качеств. Контакты со старым окружением прерываются. Человечество остается поставщиком кадров для цивилизации homo novus, других форм взаимодействия не предусмотрено.

Второе направление: искусственное (техногенное) форсирование эволюции с целью получения homo novus с заранее заданными качествами. Тенденция имеет многовековую традицию с богатыми орденскими корнями. В двадцатом веке формирование нового человека (не в пропагандистском, а практическом смысле!) становится государственной задачей в Германии и Советском Союзе. В Германии основным разработчиком был «Аненербе», в Советском Союзе — Институт крови, Институт экспериментальной медицины и Институт мозга. Судя по тому, что после Второй мировой войны в советских исследованиях планка была резко понижена до форсирования боевых возможностей, homo novus оказалось невозможно вмонтировать в существующие социальные рамки из-за трансформации ценностно-ориентировочной базы и полного его выхода из-под всех форм контроля.

Дальнейшие пилотные исследования на базе биохимии и электромагнитных излучений (в США и Советском Союзе), по многочисленным косвенным данным, подтвердили бесперспективность этой работы для государственных систем. В настоящее время существует масса публикаций о том, что эта тенденция реализуется частными корпоративными структурами в интересах криптократических элитных групп на базе генноинформационных технологий. Нарастающее год от года финансирование этих работ, сопоставимое по размерам с бюджетами средних европейских стран, говорит не только о внимании к этой проблематике, ной о достигнутых реальных результатах. Предполагается, что уже полученная расшифровка генома явится лишь базой для овладения технологиями рекомбинации генотипа (переконструирования человека), а формирование глобального банка генокодов человечества даст возможность прямого управления каждым, чей генокод известен. Срок реализации этих разработок намечен в течение ближайших лет.

Таким образом, современные формы реализации второй тенденции предполагают искусственное формирование элитных групп, состоящих из индивидов с форсированными эволюционными качествами, прямо управляющие «нефорсированными» человеческими сообществами. Так как генно-информационное управление может быть реализовано через внутренние побуждения самого управляемого индивида, то этой группе нет необходимости постоянно демонстрировать свою роль, достаточно осознавать и проявлять себя некими «крипто-демиургами».

Прогнозирование неизбежных проблем (социальных, культурных, псхологических, правовых ит. п.) на начальной стадии перехвата управления «крипто-демиургами», судя по всему, и породило «проблему 2012 года» как своеобразную систему маскировочно-устрашаюших мероприятий в начальной стадии установления «нового мирового порядка». Успешность реализации данного проекта вызывает большие сомнения именно в силу непредсказуемости трансформации ценностноориентировочной сферы генно-форсированных персонажей.

Необходимо понимать, что трансфомации по первому и второму направлениям уже РЕАЛИЗУЮТСЯ. Применительно к первой линии в нашей стране можно указать, что число «пропавших без вести» (минус неопознанные трупы, минус явные коммерческие побеги и убийства) растет год от года и составляет многие десятки тысяч человек.

Это значит, что в ближайшие годы выхода из финансово-экономического кризиса человечество явно или не явно будет делиться на две слабо соприкасающиеся части: тех, кто «уйдет вверх», и тех, кто останется внизу. Основное различие представителей этих частей будет не столько в уровне способностей, сколько в ценностях, моральных системах, смыслах деятельности. Критерии разделения на «новых» и «старых» в данный момент не ясны, они определяются не волей конкретного индивида, а судьбой (в первом варианте), или волей элитарного сообщества (во втором). Это значит, что сложившиеся традиционные социумы будут довольно длительное время активно перекомбинироваться (в них будет искусственно активизирована вертикальная и горизонтальная мобильность в ходе экономических и социальных катаклизмов), но оставаться «родильными домами» для homo novus. Первая линия предполагает мирное (может даже — взаимополезное) сосуществование разделяющегося человечества. Вторая — паразитирование «технотронных Демиургов» на остальном человечестве. Фактически вторая линия в ее нынешнем воплощении — это вертикальное движение вниз, в сторону инферно.

В-четвертых, выход из нынешнего кризиса — переход на новую «вертикальную» модель экономического и социального развития для «новой» и «старой» частей человечества — процесс довольно длительный в историческом плане, ибо предстоящий масштаб перемен сравним разве что с неолитической революцией. Для «остающегося» человечества выход из кризиса — это болезненная переориентация с технотронного на биосоциальный путь развития общества, мышления, образа жизни; смена вектора экспансии (на внешний или внутренний Космос).

Настоящее преимущество получит тот, кто сумеет первым предложить новые смыслы и ценности как всей жизни, так и практической деятельности (в виде мифа, идеологии, системы верований). В экономике несомненное преимущество в ближайшие годы получит тот, кто уже имеет, развивает и способен внедрить «закрывающие» технологии. Но полноценная реализация этих преимуществ будет возможна при формировании и внедрении качественно новой государственной идеологической системы, превышающей духовный потенциал и либерализма, и коммунизма.

В-пятых, перспективы для России складываются в соответствии с русским народным фольклором. Многое из того, что однозначно считалось нашим недостатком, в нынешних условиях может обернуться нашим достоинством. Так, большинство технотронных направлений, в развитии которых мы безнадежно отстали, оказались тупиковыми линиями, зато «закрывающие» технологии в нашей стране активно и успешно развивались, но не внедрялись.

Наша слабая включенность в мировое хозяйство оберегает нас от первой острой фазы разрушения глобальной интеграции. Мы почти сохранили свои природные ресурсы и не тратили сил на восстановление уже не нужного в его нынешнем виде промышленного потенциала. У нас остался многовековой исторический опыт мобилизационной экономики. И наконец, традиционная неэффективность нашего управленческого аппарата в нынешних условиях — скорее благо, чем беда. Ему (управленческому аппарату, как и всей нынешней российской «элите») не хватает ясного понимания происходящего, поэтому она яростно спасает то, что должно отмереть, растрачивая на это последние ресурсы, искренне веря, что тем самым сохраняет свое элитарное положение и потребление. И это не злой умысел, а безусловное следование монетаристской теории и практике, которой они тщательно учились в Оксфорде и Кембридже.