При взгляде на Томаса Джанет увидела страдание, написанное на его лице.

«Мне его почти жаль… Почти!»

С хмурой улыбкой Бутылочная Ведьма заговорила снова, и ее слова удивили всех, кроме двух лис.

– Королева на самом деле не мертва. Она лишь ждет своего возрождения.

Угасшие было глаза Томаса внезапно наполнились надеждой. А Джанет крепко сжала руку матери, когда ведунья продолжила:

– При должном уходе ее история начнется заново, как это бывало и прежде много-много раз.

Лисички спрыгнули с колен Джанет и запрыгали вокруг, крича в один голос:

– Много раз! Много-премного! Много-премного, и еще больше!

Ведьма улыбнулась их ребячеству, после чего продолжила:

– Однако это произойдет лишь в том случае, если мы будем за ней тщательно ухаживать. – Она бережно похлопала по сумке у себя на боку. – Надо взять то, что я сохранила здесь, в ее город, и высадить там посреди ее сада. А родившись заново, она, вероятно, поведает нам новую историю.

30

Неизвестно, сколько их компании потребовалось времени, чтобы пройти через великий лес Королевы. И только белая луна над ними, медленно вырастая все больше и больше, пока не налилась полнотой и силой, напомнила, что время не стоит на месте. Путники невольно приободрились от вида того, как некогда мертвая земля Королевы вокруг наполняется новой жизнью. На каждом почернелом дереве и сохлом кустарнике появлялись первые свежие ростки и почки, еще робкие от первого зеленого дуновения жизни после столь долгой полосы безвременья и смерти.

* * *

Словно заряженные бурлением жизни вокруг, сны Джанет сделались удивительно яркими. Однажды она проснулась резко, в глазах ее еще плескались навязчивые видения, осаждавшие ее во сне. Дрожащую девушку прижимала к себе мамаша Хэйнтер.

Скованная неловкостью из-за того, что делится сокровенным с этой малознакомой, да еще и ушлой каргой, Джанет прошептала:

– Матушка, я снова их видела… Томаса и Королеву. Вместе, на ее ложе. Оба обнаженные, тела сплетены вместе. И я была там, с ними… Да еще столько, что казалось вечностью.

Старуха ведунья прозорливо молчала, через объятие пытаясь посильно облегчить страдания молодой бренной.

Хотя в такой скученности удержать секрет надолго было нельзя. Слушая тихий надорванный шепот Джанет, Томас ощущал, как сердце ему разрывает чувство вины, буквально перебивая дыхание.

Остро сознавая ту ледяную стену, которую Джанет воздвигла между собой и Томасом, две пожилые женщины беспомощно наблюдали, как Рыцарь безмолвно пытается выпросить у нее прощение сотней непрошеных жестов и поступков доброты и примирения. После каждого из них обе женщины тайком переглядывались, покачивая головами над безрассудством юности, и тонко, как только могли, сглаживали углы. Иногда, когда не было иного выхода, обе пытались сказать слово. Но их ремарки неизменно перерастали в гневливую вспышку со стороны Джанет, когда Томас сбивчиво и тщетно в который раз пытался объяснить, в чем состоит его клятвенный долг перед Королевой.

– Но мое сердце принадлежит тебе! – настаивал Томас. – Оно пребудет с тобою всегда, где бы ты ни находилась. Однако я не откажусь – не могу отказаться – от той, которую поклялся защищать всей своей честью. Если бы я так поступил, я бы унизился в собственных глазах.

Не в силах сдержать гнев, Джанет сжала кулаки.

– Твоя Королева, говоришь? – желчно спросила она. – Это случайно не та сучка, к которой ты прилепился настолько, что готов за нее отдать жизнь?

– Джанет, ты прекрасно знаешь, что эта любовь давным-давно остыла.

Джанет его слов не приняла.

– Томас, ну почему ты такой? Твоя королева – она же мертва! Была, да вся вышла. Я ведь там находилась и все видела своими глазами. То, как ее верноподданные поглощали ее тело, пока от него не осталось ровным счетом ничего.

Лицо Томаса побледнело, после чего он вымолвил:

– Они делали то, что принято в этой стране. И я тоже не могу оставаться безучастным.

Глянув в его глаза, Джанет увидела только тоску и муку, что, впрочем, не помешало ей бросить:

– Ты хочешь сказать, что присягнул бы на служение и той новой королеве, кем бы она ни была?

Томас молча потупил голову.

– Не слышу! – прикрикнула Джанет. – Ты это сделаешь, чтобы потом примкнуть к тем тварям на их пиршествах?

Голова Томаса дернулась кверху, в глазах трепетал ужас. Он открыл рот, думая что-то сказать, но мамаша Хэйнтер его опередила:

– Джанет, твой Рыцарь прав. Родится новая королева. Смерть старого всегда отступает перед рождением нового. Так было и так будет. И таков обычай этой страны. Любой, даже вашей юдоли смертных. Поразмысли над этим на досуге.

* * *

Множество вопросов после целой жизни в разлуке могли и хотели бы задать друг другу дочь с матерью, но они все так и оставались невысказанными. Гневаясь на то, что ей казалось бездумной упертостью Томаса, Джанет хранила молчание, бесконечно прокручивая аргументы их спора у себя в голове и сердце.

* * *

Спустя какое-то время мамаша Хэйнтер послала Томаса сходить за хворостом для костра. Видя, что он колеблется, она со смешком поторопила:

– Давай-ка не рассусоливай, милок. Мне надо сготовить еще много отвара, который пособит нам сберечь силы.

Вместе с Томом ведунья дошла до края опушки, а когда он неохотно удалился в теперь уже вполне густую чащобу, возвратилась к двум бренным женщинам.

– Уж не обессудь, Джанет, но только у меня никак не получается пропускать мимо ушей твои гневные слова.

Она улыбнулась пожилой женщине, с осунувшегося лица которой не сходило беспокойство, а затем пытливо поглядела в глаза девушки.

– Вся эта история наших жизней – запутанная, беспорядочная паутина, в которой и в лучшие-то времена трудно сыскать смысл. – Ведунья снова улыбнулась. – Нам всем надо бы хорошенько об этом помнить.

Усталым движением старуха отодвинула сумку, где лежал нежный росток розы, который ей надлежало любой ценой высадить в почву и взрастить. Там уже кудрявились отростки узнаваемого темно-пурпурного цвета. Видны были и меленькие, но острые шипы, вполне способные поцарапать ладони и запястья. Мамаша Хэйнтер с благостной улыбкой принялась втирать в свою поцарапанную буроватую кожу целебную мазь.

Маири тревожно-участливым голосом предложила:

– Может, я могу чем-то помочь?

– Спасибо, милая, не надо. Это мои заботы, и никто другой в них участвовать не должен.

Все с тем же обеспокоенным взглядом Маири спросила:

– Это, видимо, как-то связано с той новой королевой, о которой шла речь? Наверное, с этим растеньицем много хлопот?

– Да уж каким бы мелким оно ни казалось, а на мои старые кости давит.

Размышляя о