Решетов уже не раз и не два спросил у самого себя: возможен ли такой расклад? И мысленно ответил — нет. Поэтому, обращаясь к командирам взводов, он оперировал только теми фактами, которые были известны ему наверняка.

— Земля потеряла связь с тремя секторами освоения колонии, — без вступительных фраз сразу перешёл он к постановке боевой задачи. — Молчат зоны освоения «Новой Азии», «Фон Брауна» и «Объединённой Америки». Зонды, выпущенные со стартовых площадок «Южного», пока что смогли пролететь только над корпоративными территориями. В зоне азиатов наши разведывательные аппараты были сбиты сразу по пересечении границ сектора. Марс молчит, не отвечая на запросы. В то же время из четырёх точек транслируется сигнал «SOS». Источники расположены вот тут, тут, тут и тут — световая указка отчертила небольшие области в разных регионах — по два на зоны освоения «Фон Брауна» и «Объединённой Америки».

Он немного помолчал, давая подчинённым несколько секунд на визуальное усвоение информации, а затем, сухо откашлявшись, продолжил:

— Боевая задача, поставленная командованием флота, сводится к следующему: мы работаем на упреждение в режиме разведывательно-спасательной операции. В нашем распоряжении пять десантных модулей. В данный момент локационная система «Светоча» принимает четыре сигнала бедствия, что вынуждает действовать отдельными группами. В том, что на Марсе возникли серьёзные проблемы, я не сомневаюсь, поэтому мы обязаны отреагировать на сигналы бедствия. Задача, на мой взгляд, усложняется тем, что это могут быть ловушки, расставленные специально для уничтожения отдельных спускаемых модулей. Риск очень высок. У нас нет точной разведывательной информации. Каждому из вас придётся действовать самостоятельно, сообразуясь с конкретной ситуацией. Такое положение будет сохраняться на протяжении тридцати восьми часов — это тот минимум, который необходим «Светочу» для выхода в зону низких орбит.

Решетов отвернулся от карты.

— Итак, подвожу краткий итог: первый модуль осуществляет посадку на территории «Южного». Фирсов, — обратился он к командиру роты десанта, — твоя задача обеспечить безопасность порта и способствовать эвакуации сотрудников нашего сектора в том случае, если их дальнейшее пребывание в колонии будет сопряжено с угрозой для жизни.

— Задание понял.

— Остальным… — Решетов посмотрел на командиров взводов, — выдвигаться к точкам, откуда транслируются сигналы бедствия. Выяснить обстановку, по возможности оказать помощь. В случае, если там развязаны боевые действия, проверить сигналы и отходить к «Южному» для осуществления прикрытия порта и эвакуации населения на международную станцию «Фобос».

— Это всё, командир?

Решетов посмотрел на задавшего вопрос Шевцова и кивнул:

— Да, это вся информация, которой я располагаю. Существуют непроверенные данные о том, что кибернетические системы азиатов поражены экзовирусом, но я не склонен верить версиям о древних цивилизациях. Мы сами себе «цивилизация», и ни для кого не секрет, что концерн по своей сути преступный клан, обосновавшийся в колонии. Причину сегодняшних проблем надо искать не в мифическом прошлом, а в людях. Если там действует компьютерный вирус, поразивший кибернетические системы, значит, его написал и запустил человек.

Решетов секунду помолчал, а затем подытожил:

— Командование требует проверки сигналов бедствия, сбора исчерпывающей разведывательной информации о состоянии дел в колонии и обеспечение прикрытия «Южного». Поставленную задачу могут выполнить только отделяемые модули, работающие в режиме упреждения. Базовый корабль сможет оказать вам реальную поддержку только спустя указанное мной время. Вопросы?

Ответом ему послужила тишина. Уточнять было нечего. Всё и так предельно неясно.

— Тогда по местам и… с богом, ребята.

* * *

Марс. Древние внутрискальные сооружения…

Тонкая нить воспоминаний тянулась к нему из бездонной вечности небытия.

Она извивалась, растягивалась, грозя истончиться и порваться, будто эрмигонская водоросль, раз в году всплывающая из пучин океана, чтобы расплестись на сотни мерцающих нитей, которые, коснувшись солнечного света, распадутся, канут в глубину и дадут начало новым жизням…

Память…

Он не ощущал тела, только разум, словно бесплотный дух, витал в сумраке забвения.

«Где я?»

«Что со мной?»

Нить воспоминаний стала крепче, прочнее и вдруг захлестнула, словно удавка, не давая дышать, взрываясь в очнувшемся рассудке миллионами образов-брызг…

…Невыносимо-яркий, стерилизующий ультрафиолет.

Белоснежные стены шлюза, колючий иней, на глазах превращающийся в капельки конденсата.

Его схватили.

Схватили и привезли на орбитальную станцию.

Липкий гложущий страх, запах ненависти, запёкшаяся кровь на рассечённом лбу, привкус стерильного воздуха, такой же противоестественный для дыхания, как запах его пота для этих помещений.

«Нет, это было позже… Память подводит меня…»

Новый образ возник из темноты, будто кто-то послушно сменил информационный носитель, отмотав события назад…

…Внутренний створ огромного шлюза с шипением распахнулся, открыв доступ к космическому кораблю, который несколько минут назад вошёл во внутренний док орбитальной станции.

Насосы всё ещё нагнетали воздух, создавая избыточное давление, по обшивке корабля змеился сложный узор инея, кое-где, нарушая замысловатый рисунок изморози, возникший от мгновенного соприкосновения воздуха с впитавшими космический холод бронеплитами, извилистыми дорожками скатывались первые капли конденсата, негромко потрескивали остывающие дюзы реактивной тяги, клубился быстро улетучивающийся пар, тонко ныли сервомоторы решётчатых ферм обслуживания — шёл обычный процесс шлюзования, когда на обширной площадке появились пять биомеханических существ.

Их вид внушал невольный трепет. Взгляд терялся в сложном сочетании механики и биологических компонентов, казалось, перед тобой уже не человек, но и не машина в её классическом понимании…

С резкой ритмичной вибрацией открылся люк звездолёта, расколовшись на четыре остроугольных сегмента, изнутри выдвинулся короткий трап, и по нему на рифлёный металлический пол шлюза спустился единственный пассажир, прибывший на борту корабля. Биомеханические создания тут же окружили его.

— Не делайте глупостей, Эргвин, — произнёс один из них. — Вы должны смириться.

«Они по-прежнему боятся меня».

Эргвин повернулся, окинув внимательным, чуть насмешливым и одновременно вызывающим взглядом пятерых конвоиров.

Его снедала неизвестность, но демонстрировать собственные чувства он не собирался. Не дождётесь.

Взгляд невольно сосредоточился на ближайшем биомеханическом существе, губы, сжатые в тонкую упрямую линию, презрительно шевельнулись, выталкивая слова: