испугалась, стала пытаться выйти, а дверь заперта… И настоящий Владимир спас меня… А, потом я увидела его глаза и решила, что это продолжение кошмара… Простите меня! Я такая неуклюжая…

— Ох… — Демидов ударил себя ладонью по лбу: — Значит, так! Госпожа Пелагея… При всём уважении! Но вы пришли сюда заниматься с моим сыном, а не распивать алкоголь. Я всем сердцем дорожу нашей дружбой! И всё, что вы сейчас видите вокруг — это исключительно ваша заслуга, как моего учителя. Но чтобы больше никакого алкоголя!

— Отец! Но у неё последний месяц. Разреши ей чуть-чуть хотя бы в выходные?

— Ладно! В выходные. Вам понятно, Госпожа Пелагея?

— Да, Ваше Благородие… — виновато опустив моську, ответила она.

— А теперь, ты… — Демидов отпустил Ведьму, и довольно ловко стянул с себя дорогой ремень: — Не знаю, что у вас там произошло… И я надеюсь, что Госпоже Пелагее правда всё приснилось! Но учти, друг… Если я узнаю, что ты пытаешься изнасиловать свою учительницу… Мне будет не важно, что ты бегаешь со скоростью звука и тормозишь моколи голыми руками. Я просто по-отцовски выпорю тебя ремнём! Ты меня понял?!

Если честно, эти выпученные злые глаза, дёргающиеся в такт дыханию усы и содрогающийся в руке ремень вызывали у меня дикий приступ… смеха. Но я должен себя контролировать! Всё же, он мой отец, которого я должен уважать хотя бы сейчас.

— Да, отец. — ответил я и поклонился: — Но я не хотел насиловать Госпожу Пелагею.

Конечно, не хотел! Это не в моих правилах. А вот после оды она бы сама прыгнула ко мне в объятия.

— Не хотел? Как же… — раздраженно пыхтя, Демидов вдел ремень обратно в брюки: — Я же вижу, как ты на неё смотришь. Я так же смотрю на свою жену! Но учти… Твоя учительница — неприкосновенна. Понял меня?

— Погодите! — Пуся подняла руку: — Ваше Благородие… Вы же шутите, да? Нормально он на меня смотрит! А все эти дурацкие фразы… Ой, да не надо так серьёзно к ним относиться! Он просто выказывает мне уважение. Не более того.

— Он выказывает дьявольскую похоть. — Демидов наверняка хотел сказать «и я его в этом понимаю», но промолчал.

— Что?! — Пуся вновь с ужасом посмотрела на меня: — Володя… милый… Это же не правда? Барон же просто шутит, да?

— Сколько можно повторять одно и тоже? Я вижу в тебе восхитительную женщину. И хочу близкого контакта! Отец неправ только в одном. Никакой похоти у меня нет. Только ощущение эйфории и чистейшего вожделения.

— Сынок… Это похоть! Самая натуральная. Ох, в общем! Я запрещаю тебе трогать Госпожу Пелагею! Иди развлекайся с девочками своего уровня. Понял, меня?

— Да, отец. — я снова подавил желание расхохотаться.

— А вы, Госпожа Пелагея… взрослая женщина! Я искренне верил, что вы узрите правду в любом деле. А тут… Тьфу! — Демидов махнул рукой.

— Но Володя совсем мальчик… Я не думала, что он… — Пуся прижалась к стенке.

— Да-да… Вот так вот вы не видели. А он бы вас заграбастал за милую душу. И чтобы вы потом сказали самой себе? Это вышло случайно… Или что-то типа того. — фыркнул Демидов: — Ещё повезло, что весь этот разврат происходит в доме, а не в Университете!

— Так! Погодите. Я, конечно, рад, что мы со всем разобрались…

— Молчи, Володя. — смущенно покраснев, произнесла Пуся: — Я же у тебя на коленках сидела… Ты мои волосы нюхал… Я же не знала! Прости, дурную бабку… Прости, пожалуйста!

— ГОСПОЖА!!! — сейчас глаза Демидова были ничуть не лучше моих после тепловизора: — Знаете… А может быть, мой сын не такой уж и безнадёжный развратник?! Может быть… вы сами проявили к нему интерес?

— Простите… — испуганно пискнула Ведьма и убежала в спальню.

— Ты тоже не расслабляйся. — Аркадий подошёл ко мне и тихо прошептал: — Я тебя понимаю, дружок… У самого двадцать пять лет назад аналогичные мысли были. Но давай не так явно, хорошо? Не хотелось бы, чтобы у нас потом были проблемы. В поместье столько укромных уголков, куда даже Алиса нос не сунет.

— Хорошо, отец.

— Володь… И всё-таки, не находишь её малость… староватой для себя? Ей уже сто двадцать лет. Может быть, проще поговорить с Толиком? Он у нас крутой. Познакомит с молоденькой девочкой тебе под стать.

— Я не отказываюсь от намеченных целей. — строго ответил я.

Толик, крутой? Что-то мне всё меньше и меньше нравится эта ситуация. Надо поговорить с пацаном, ибо чует сердце, что внутри семьи царит просто нереальная ложь, приправленная недопониманием. И ведь мама точно про всё в курсе, но… почему ничего не говорит отцу? И Толику она тогда подыгрывала про Аникея… Странно. Очень странно. А ведь это может помешать выполнению задания. Не хорошо.

— Славно. Это по-нашему! Но всё же… будь осторожен. Не лезь к ней хотя бы на занятиях. А не-то слухи очень быстро поползут. Я особо не наблюдаю… но вижу, как ты её и так, и эдак… Повезло ещё, что Пуся крайне непосредственна. Не верит она, что юнцы могут за ней бегать. Это, кстати, иногда приводит к проблемам в Университете. — улыбнулся Демидов и похлопал меня по плечу: — В общем, старайся заниматься подобным за закрытыми дверями. Ладно?

— Погоди. Но её дверь реально была подпёрта стулом! А это значит, что кто-то хотел запереть Пусю… И чтобы она испугалась. Разве это не нуждается в расследовании?

— Хм-м… — Аркадий задумался. Было видно, что он прокручивает в голове варианты, как бы от меня отделаться, но в итоге ничего нормального придумать не удалось: — И, что ты предлагаешь?

— Есть духи, которые вызывают галлюцинации?

— Хм-м… Не духи, а скорее… особые магические артефакты. Но это дорого и тяжело достать.

— Дочери Дома Демидовых? Не уверен. Нам нужно проверить комнату Пуси. А ты более опытный заклинатель. Сразу поймёшь, если увидишь.

— Ох… Ладно. Пойдём проверим. — обречённо вздохнул Демидов, и мы направились в комнату Ведьмы.

Пуся, естественно, не спала и напряженно поглядывала в сторону окна.

— Извини, мы тут немного поищем следы преступления, хорошо? — спросил Аркадий.

— Преступления? — удивилась Пуся: — Это не преступление, а издевательство над бедной старой женщиной… Однако, у меня есть подозрения, кто это сделал.

— Боюсь, что подозрения есть у всех присутствующих. — усмехнулся Демидов, забравшись под кровать: — Но, если мы пойдём к ней без доказательств и улик — она спустит на