— Ты мне на карманные расходы ни копейки не давала. Милке отчим тоже рубли в карман не клал, но не из жадности, он ей повторять любил: «Дети не понимают, что могут причинить себе вред. Ты купишь конфет, мороженое, газировку, испортишь на всю жизнь желудок. Я же тебе все полезное принесу: сухофрукты, минералку без газа». Вот мы с Милкой и нашли способ, как себя радовать. Будь у нас немного мелочи в распоряжении, никогда бы не стали крысятничать.

Берта заплакала, мне стало жалко скрягу.

— Тот, кто не способен украсть, не будет заниматься воровством, даже умирая с голоду!

— Мы были маленькими, — начала оправдываться Юля, — глупенькими, детям всего хочется. Родители должны это понимать. И нам не объяснили, что воровать плохо. Жвачки в лавках у входа лежали. Почему их не прятали? Зачем малышей соблазнять?

Я отвернулась к окну. Юлия принадлежит к категории людей, которые во всех своих ошибках винят других, жалуются на неудачно сложившиеся обстоятельства, бедность, отсутствие денег, но только не на себя. А Нечаева-младшая говорила дальше.

Став чуть старше, девочки стали хвастаться друг перед другом количеством украденных вещей, затем они начали таскать кошельки у покупателей, учителей в школе, и в конце концов обе попались. Произошло это почти одновременно. Берта и Инна со Львом Геннадьевичем, не подозревавшие, что их дети дружат и разбойничают вместе, не сговариваясь, поступили одинаково. Они перевели девочек в другое учебное заведение и… воровки снова очутились в одном классе, а там училась Света Кузнецова. Школьницы быстро подружились, теперь их стало трое. Юлию Берта записала в цирковую студию, но это не помешало троице. Время на пробежки по магазинам они находили.

Девицы умело врали взрослым, придумывали, что задерживаются в школе, посещают кружки. Инна и Лев Геннадьевич верили Людмиле, Берта Борисовна и мать Светы были слишком заняты, чтобы проверять каждое слово дочек. А те разбойничали напропалую. Крали деньги, потом шли в парк кататься на аттракционах, бегали в кино, покупали бижутерию. Иногда взрослые спрашивали:

— Откуда у тебя этот симпатичный браслетик?

Каждая делала круглые глаза и отвечала:

— Катя (Аня, Лена) из параллельного класса поносить дала.

И родители успокаивались. Всем же известно, девочки обожают меняться одеждой и всякой мелочовкой с подружками.

Потом случилась неприятная история. Людмила вместе с матерью поехала к каким-то родственникам и украла там очень дорогой браслет хозяйки. На следующий день утром Потемкина похвасталась перед подружками добычей, а вечером к Инне приехала обворованная женщина. Последовал скандал. Милу поругали, но не сильно, ведь девочка сдавала выпускные экзамены. Отчим не хотел, чтобы падчерица разнервничалась и получила плохие отметки.

На время развеселая компания притихла. Потемкину заботливый Лев Геннадьевич впихнул-таки в вуз, а вот Юля и Света не набрали проходной балл. Нечаева осела дома, и мать приказала ей помогать горничной, а Кузнецова пошла работать в ветклинику уборщицей. Времени на воровство у компании стало намного меньше, чем раньше.

А потом в Потемкину влюбился сосед, Сережа Реутов. Людмила не испытывала к нему никаких чувств, но ей льстило его внимание и радовала зависть подружек, у которых не было кавалеров. Потемкина почувствовала себя взрослой опытной женщиной с бурной сексуальной жизнью и стала лидером маленького коллектива. Именно Мила задумала ограбить Валентину Ивановну и подбила на лихое дело подружек. Рассказала им:

— Сергей говорит, у его матери денег в шкафу лом, она собралась новое жилье покупать. Мы можем пакет с долларами захапать.

— Ну и как к ним в квартиру попасть? — поинтересовалась практичная Света.

— Все очень просто, — заверила Потемкина. — Кузнецова, твоя мамахен медсестра, она с работы лекарства притаскивает. Найди снотворное и дай мне. Сергей заболел, лежит в постели. Валентина Ивановна уйдет на работу, я спущусь, заварю парню чай, брошу туда две таблетки, он до вечера продрыхнет. Юлька возьмет один из своих крючков-костылей с веревками и залезет по внешней стене дома в кухню Реутовых. Окно там всегда открыто.

— Ой, меня кто-нибудь заметит, — испугалась Нечаева.

— А вот и нет! — возразила Мила. — Кухня выходит на пустырь, где ни одного здания нет и никто не гуляет, потому что народ устроил там помойку. Стена торцевая, в ней только семь окон. На первом этаже лифтерша живет, она весь день в подъезде сидит, домой только на обед заглядывает. На втором и третьем квартиры Блохиной и Гуркиной, они на работу в восемь утопывают, возвращаются к программе «Время», на рынке в палатках торгуют. На четвертом Реутовы, на пятом мы, а на шестом никого, хозяева за границей. Некому и неоткуда за тобой наблюдать. А ты чего, струсила? Прикинь, сколько денег у нас будет!

— Эй, не дрожи, — толкнула Нечаеву в бок Кузнецова, — тебе по веревке залезть, как мне конфетку съесть!

— Зачем по стене карабкаться? — сопротивлялась Юлия. — Пусть Милка после того, как Сергей заснет, сама пакет возьмет.

— Ага! Чтобы меня сразу вычислили! — заржала Потемкина. — Фигушки. Я, когда Серегу напою, не стану ждать, пока он заснет, попрошу, чтоб дверь за мной закрыл. Из дома уйду да еще так сделаю, чтобы лифтерша запомнила, во сколько я смылась. Если меня заподозрят, скажу: «Чего пристали, убежала рано, Серега меня на лестницу вывел, денег я не брала, и спросите консьержку, Нина Петровна подтвердит, во сколько я ушла». Я план придумала, Светка снотворное раздобудет, а ты просто так баксы огребешь? Это нечестно.

— Ладно, — спасовала Юля, — но можно сделать проще. Я войду в подъезд, Милка, уходя от Реутова, меня впустит…

Потемкина повертела пальцем у виска.

— Ваще, да? Забыла, что у нас лифтерша дракон? Что ты Нине Петровне скажешь? Куда рулишь? К Сергею? Или ко мне? Живо спалимся. Надо по веревке влезть, тогда непонятно будет, куда пакет исчез. И как это я тебя впущу? Сама-то уйду, когда Сергей еще не задрыхнет. Если боишься, сразу скажи, мы со Светкой без тебя обойдемся!

— Я не трусиха! — возмутилась Юлия. — Хорошо, я согласна.

План Людмилы удался на все сто процентов. Юля унесла пакет, ее никто не заметил, воровки разделили добычу.

После окончания рассказа в комнате на минуту повисла тишина.

— Каждой из вас досталась крупная сумма. Неужели Берта Борисовна не заметила, что у дочери завелись немалые деньги? — удивилась я. — Сколько у тебя оказалось на руках?

— Всего в пакете было шестьдесят тысяч долларов, — вздохнула Юлия. — Мы разделили их поровну, по пятнадцать тысяч каждой.

Нечаева-старшая вскочила с дивана.

— С ума сойти! Боже! И что ты с капиталом сделала?

— Ну… не помню.

— Как это? — завопила Берта. — Бьюсь тут, как птица об лед, экономлю на всем, считаю копейки, а ты… Ты же могла мне помочь!

Я уставилась на красную, вспотевшую Берту Борисовну. Вообще-то об лед бьются не птицы, а рыбы. Однако интересно мать воровки отреагировала на то, что ее доченька обокрала Реутову! Она явно возмущена, что ей не обломилась часть добычи.