И этой искрой становится один-единственный толчок Дина.

Дин приглушает мой крик, зажав мне рот рукой. Для того, кто только что подначивал меня устроить шоу, он вдруг стал очень осторожным.

Я же не могу даже вспомнить, на каком континенте мы находимся. По мне прокатываются волны оргазма, заставляя меня хватать ртом воздух и дрожать всем телом. Дин едва слышно стонет, утыкается головой в ложбинку между моей головой и шеей и снова входит в меня.

Он не шутил. Дин кончает так быстро, что я даже не знаю, мне впечатлиться или поиздеваться над ним. Он скользит в меня последний раз и дрожит, сжимая руками мои бедра.

Я тоже дрожу, но то ли это отголоски оргазма, то ли причина в ледяном воздухе, обдувающем мою голую попу.

Тишину нарушают громкие голоса, и я тут же отпрыгиваю от Дина и опускаю подол платья. Выглянув из-за мусорного бака, я вижу несколько темных фигур, бредущих мимо нас по тротуару. Но никто из проходящих даже не смотрит в нашу сторону.

Подобрав пальто, я торопливо надеваю его, а Дин засовывает все еще твердый член обратно в штаны. Он выкидывает презерватив в мусорку и настороженно смотрит на меня.

– Что? – Мой голос не похож сам на себя. Он звучит низко, гортанно.

Дин окидывает меня взглядом с головы до ног, а потом смотрит прямо в глаза.

– Между нами ничего не кончено, – хрипло говорит он.

Закусив щеку, я отвечаю:

– Знаю.

Элли

По утверждению бездомного Лу из Бруклина, дежавю – это не что иное, как глюк, возникающий, когда инопланетяне пытаются получить доступ к нашим воспоминаниям. Наверное, именно это и удумали маленькие зеленые человечки, потому что дежавю следует одно за другим.

Пятничный вечер начинается точно так же, как две недели назад. Я выхожу из тренажерного зала со спортивной сумкой в одной руке и с телефоном в другой. Меня уже ждут три непрочитанных сообщения от Шона.

Я читаю их и издаю стон. Ему очень, очень нужно поговорить со мной. Вот засада.

На протяжении всех этих двух недель мне успешно удавалось избегать с ним встречи. Секс с Дином служил отличным отвлечением, но сегодня я не могу позволить себе эту роскошь. Дин еще на игре «Ураганов», а потом у него планы с Бо.

Мне нужно решить, что делать с Шоном. Хочу ли я поговорить с ним? Есть ли в этом смысл? Я начинаю думать, что все наши предыдущие разрывы заканчивались воссоединением потому, что мы старались оставаться друзьями. Это плохая идея, с какой стороны ни посмотри. Нельзя дружить с бывшими, по крайней мере, сразу после расставания. Меган настаивает на том, что не общаться важно как минимум полгода, и только после этого ты можешь для начала задуматься об этом.

Не то чтобы Меган эксперт по отношениям. На момент нашего с ней последнего разговора она продолжала встречаться с тем тридцатисемилетним доктором, но находила причины, чтобы не видеться с его дочкой. Раз она не может обсудить с ним свои страхи и сомнения, о каком рецепте здоровых отношений тут говорить?

Но сейчас я должна сфокусироваться на собственных отношениях. Вернее, на бывших отношениях, потому что я больше не люблю Шона Маккола. То, как быстро испарились мои чувства к нему, пугает даже меня саму.

Мама говорила, что время залечивает все раны. И это совершеннейшая правда. Даже через год после ее смерти я не могла представить себе ее лица, не испытав прилив мучительной боли. Когда я думаю о ней сейчас, мне по-прежнему больно, но уже не так сильно – такая тихая грусть. Я скучаю по ней, но мне больше не хочется свернуться калачиком и проплакать весь день.

Но то скорбь. Я думала, что любовь не проходит так быстро, что наводит меня на мысль: а вдруг все началось еще до того, как мы с Шоном расстались? Может, я разлюбила его, но просто не осознавала этого.

Так, может, выпить вместе кофе – не такая ужасная идея? Наверное, это подходящая возможность проверить, как будет реагировать мое сердце на его присутствие.

Я обдумываю это, уже поднимаясь по лестнице в общежитии. В Бристоль-Хаусе всего четыре этажа, так что лифта здесь нет, только четыре лестничных пролета, которые мне нужно преодолеть с сумкой в руках.

Зайдя с лестницы в коридор, я застываю на месте: перед моей дверью сидит Шон.

И снова он забрал право принимать решения себе.

Шон погружен в свой телефон, но тут же поднимает голову, услышав мои шаги, а потом встает на ноги и идет мне навстречу.

Мое сердце реагирует, но не совсем так, как я ожидала. Шон все такой же: темные волосы торчат из-под бейсболки с логотипом команды «Ред Сокс», темно-карие глаза, гладковыбритое лицо. Разве при виде парня, с которым я была на протяжении трех лет, у меня не должно кольнуть в сердце?

Но я чувствую лишь раздражение.

– Только не злись, – вместо приветствия быстро произносит Шон. Видимо, заметил мое недовольство. – Знаю, я не должен был приходить без предупреждения.

– Тогда зачем пришел?

– Потому что ты не отвечаешь на мои сообщения. – Он сердито трясет головой. – Элли, мы были вместе почти четыре года. А сейчас ты не можешь уделить мне и пяти минут и поговорить со мной?

– Мне нечего тебе сказать. – Я отпираю дверь и бросаю сумку в коридоре. Когда Шон пытается войти вслед за мной, нахмурившись, я придерживаю дверь, чтобы закрыть ему проход.

Он рассерженно смотрит на меня.

– Что, мне теперь и зайти к тебе нельзя?

– Тебе незачем заходить. Говори, что ты там хотел мне сказать, Шон.

– Я не буду делать этого, стоя в коридоре, где меня может слышать весь этаж.

Я делаю глубокий вдох. Сама не понимаю, почему веду себя с ним так грубо. Может, потому, что, увидев его, я вспомнила нашу ссору, которая потом привела к расставанию, все те несправедливые, резкие, жестокие слова, которые он бросал мне.

Я заставляю себя выдохнуть. Наверное, сказывается еще и сегодняшняя, в который раз провальная, репетиция. Не помогла даже сумасшедшая скорость, которую я выставила на беговой дорожке.

– Слушай, мне нужно в душ. Почему бы нам не встретиться через полчаса в «Кофе-Хат»? Там и поговорим.

Шон, все еще раздосадованный тем, что я не позволила ему войти, кивает.

– Хорошо. Думаю, доза кофеина мне не помешает.

Я киваю в ответ.

– Скоро буду.

Закрыв дверь, я прислоняюсь к ней на несколько секунд. Блин, как же я не хочу этого разговора, о чем бы он ни был.

Как бы мне хотелось, чтобы Ханна была дома. Тогда я могла бы попросить у нее совета, но она на репетиции. Ей предстоит выступать совсем скоро, так что я сомневаюсь, что буду часто с ней видеться, пока не закончится фестиваль.