со списком читателей, которые брали книгу о реликвиях Мальтийского ордена.

— Вот, Шурик, у тебя компьютер со списком перед глазами?

— Допустим… не перед моими, а перед глазами ассистента, ты его знаешь.

— Отлично. Сейчас девушка прочитает несколько фамилий, а твой Угоревич пусть проверит, нет ли их в аптечном списке.

— Девушка? — заинтересовался Ставриди. — Что это у тебя за девушка появилась?

— Да это совсем не девушка! — бурно возмутился Муравьев. — То есть девушка, но не в том смысле… это свидетельница по делу… я ее просто до дома подвожу…

Я покосилась на него.

Надо же, он покраснел!

— Ну-ну-у, — протянул Ставриди. — Да что ты оправдываешься? Я за тебя только рад!

— Да ну тебя…

— Ну, пускай она читает, мы с Угоревичем слушаем! Слушаем, Угоревич?

Я фыркнула и начала читать:

— Спиридонов… Микаэлян… Зайончковский…

После каждой произнесенной фамилии я делала небольшую паузу, чтобы ассистент криминалиста, точнее его компьютер, сверил ее со своим списком.

— Петряков… Невзглядов… Манида…

Список подходил к концу.

— Трофимов… Лапидус… Левенберг…

На этой фамилии голос у меня дрогнул. Я вспомнила семейное кладбище, заросшие травой надгробия…

И Ставриди тут же проговорил:

— Постойте… вот эта фамилия — Левенберг… какие там указаны инициалы?

— К. Л., — сообщила я. — Кондратий Леонидович.

— Точно, есть такой в нашем списке!

— Опаньки! — обрадовался Муравьев. — Мы его нашли! Это определенно наш человек! Не может быть такого совпадения!

— Ну, очень рад за тебя!

— Спасибо, Шурик! Если бы не ты…

— Не за что. Всегда рад помочь. Девушке привет. — И он отключился, пока Муравьев не отреагировал на последнюю реплику.

А Муравьев покосился на меня и проговорил смущенно:

— Ну вот, кажется, мы нашли главного подозреваемого. Но вы никому не должны рассказывать об этом эпизоде. Вы же понимаете, я не имею права посвящать посторонних в детали расследования…

— Не беспокойтесь, не расскажу.

— Большой плюс то, что у него такая редкая фамилия. Хорошо, что не Спиридонов. Ну, и имя тоже не самое распространенное. Так что найти его будет не очень сложно.

Я виновато взглянула на него и проговорила:

— Вы знаете, Андрей… можно, я вас буду называть Андреем?

— Ну конечно…

— Так вы знаете, я перед вами немного виновата. Совсем немного, но все же…

— В чем это вы виноваты? — Муравьев покосился на меня с подозрением.

— Да вот, когда я увидела в библиотеке эту фамилию — Левенберг, — я должна была вам кое-что сказать, но не решилась… подумала, что это может быть не точно…

— Сказать? Что сказать?

— Что я ее уже видела…

И я рассказала ему, как мы с Жанкой ездили за город и как я увидела готическую часовню и старое семейное кладбище, где на всех надгробиях была высечена именно эта фамилия — Левенберг.

И как я отстала от Жанки, и увидела старый дом, и оттуда вышел человек с волчьим лицом…

Не рассказала я только, что мы ездили стричь собак. Как-то неудобно было. И что спасла меня Изольда — тоже не стала рассказывать. Сказала просто, что сбежала от того человека.

Муравьев недовольно покосился на меня и вздохнул:

— Лучше поздно, чем никогда! Спасибо, что хоть сейчас рассказали. А теперь расскажите, как найти это место…

Я подробно описала, как найти семейное кладбище и старый дом, и тут заметила, что мы уже почти подъехали к моему дому.

Тут я спохватилась:

— Ох, высадите меня здесь! Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, что я приехала на чужой машине. Еще до мамы дойдет…

— Что, у вас мама такая строгая? — покосился на меня Муравьев. И мне померещилась усмешка на его лице.

— Не то чтобы строгая, но просто не хочу.

— Да вы вроде уже взрослая, что уж так на маму оглядываться…

— А это уже вас не касается! — вспылила я. — И кстати, вы ведь завтра поедете брать убийцу? А можно мне с вами? Дело в том, — заторопилась я, — что вы можете то место не найти… то есть если на машине, то нужно в обход, тогда получится долго и шумно. А если по тропиночке, то можно тихонько подойти… А тропинка такая незаметная, ее только местные знают, нам тетенька одна показала…

— Даже и не думайте! — строго сказал Муравьев. — Вы ни в коем случае не должны там быть, это не положено. А тропинку уж как-нибудь найдем сами!

— Но…

— Все, это не обсуждается!

Я вышла из машины, только в последний момент удержавшись, чтобы не хлопнуть дверцей. Сказать, что я рассердилась, значит ничего не сказать! Ну надо же, я ему все рассказала, поднесла, можно сказать, все расследование и убийцу на блюдечке с золотой каемкой, а он меня не то что отодвинул, а просто выбросил за ненужностью!

Это, видите ли, не в моей компетенции, этим должны заниматься профессионалы. А я, значит, сбоку припеку, и номер мой шестнадцатый, вот как! Да еще и про отношения с мамой прибавил, а это его вообще не касается!

Я уже сказала, что выскочила раньше, чем надо было. Сослалась на маму, но вообще-то я не хотела, чтобы этот тип подвозил меня к самому дому.

Дом у нас очень приличный, есть металлическая ограда, чтобы можно было спокойно оставить машину, ворота открываются только специальным ключом, а пешком можно пройти только в небольшую калиточку.

Раньше у ворот в будке сидел охранник, теперь в связи с кризисом охрану сократили, но есть камера, и ворота открываются от центрального пульта, только нужно сказать, что за машина и куда направляется. В общем, как у всех.

Диспетчер у нас очень любопытный, так что если кого-то подвозят просто до ворот, он все равно записывает номер машины и потом выясняет по базе данных, кто хозяин.

А мне вовсе не улыбается, чтобы в доме знали, что меня доставляют домой на машине полиции. Завтра же весь дом будет про это знать! И маме, конечно, сообщат.

Так что я решила идти в обход, и поэтому даже хорошо, что я вышла раньше, только идти довольно далеко.

Я свернула в проход между домами, увернулась от парня на самокате, затем решила срезать дорогу.

Дом наш стоит отдельно, вокруг дома попроще, есть даже парочка пятиэтажек, а возле них — несколько гаражей, которые я обошла с опаской, потому что машин в них давно уже не было, а тусовались разные подозрительные личности. Сделать ничего не сделают, только будут громко клянчить на пиво.

Вот и решетка, что огораживает участок возле нашего дома. С этой стороны к ней подступали буйно разросшиеся кусты акации и барбариса. И утром я видела возле них мужика