Как видно, не слишком он в этом преуспел, потому что обработал небольшой участок.

Я пробиралась между кустов и вдруг услышала впереди очень знакомый голос. Голос моей мамы. Голос был резкий и скрипучий, но я его все равно узнала. Так мама разговаривала, когда была в крайней степени ярости.

Я остановилась, а потом очень осторожно раздвинула ветки.

Мама стояла возле ограды, а рядом с ней…

Рядом с ней стояла какая-то крупная женщина. Скорее, даже здоровенная тетка.

И эта тетка показалась мне знакомой. Такие редкостные габариты трудно забыть!

Я еще пригляделась к ней, и тут эта тетка отступила в сторону и взмахнула рукой. И теперь я ее точно узнала, узнала ее жесты, ее характерные движения.

Вы не поверите, но это была та самая тетка, которая сегодня утром заперла меня в пикапе, что перевозил овощи и фрукты!

Сегодня со мной столько всего случилось, что я забыла об этом инциденте, просто выбросила его из головы. А зря. Потому что тетку эту трудно было не узнать, хотя бы по габаритам.

Хоть и не было на ней сейчас сатинового халата и не видно татуировки, но это была та самая бабища, которая втолкнула меня в пикап. Зачем?

И почему она разговаривает с моей мамой?

Как вообще может быть, что они знакомы?

Да между ними нет и не может быть никаких точек соприкосновения…

Если только…

У меня в голове забрезжило единственное возможное объяснение этого странного факта — но оно было таким диким, что я долго не могла в него поверить.

Но потом… потом в голове у меня буквально включили сильную лампочку, до того все стало ясно.

Зачем та необъятная тетка втолкнула меня в пикап?

Да затем, чтобы я не попала к нотариусу.

А зачем это ей было нужно? Ведь я ее знать не знаю!

Но все объясняется, если предположить, что ей поручила это сделать моя собственная мать. Ну да, сначала она устроила якобы сердечный приступ, чтобы задержать меня дома, а потом, когда этот номер не прошел, позвонила этой тетке.

Все упирается в нотариуса, а я, вместо того чтобы выяснить, в чем же дело, выбросила утреннее происшествие из головы. А что, если сейчас пойти и спросить у мамы, в чем вообще дело, и потребовать ответа? Надоели все эти тайны!

Я сделала было шаг вперед, хрустнула ветка, но за мгновение до того, как мама оглянулась, я плюхнулась на четвереньки и скрылась в высокой траве.

— Чего головой вертишь? — сказала тетка, нагло растягивая слова. — На меня смотри!

— Там кто-то есть… — Теперь голос у мамы был встревоженный.

— Голову морочишь? — озлилась тетка. — Напарить хочешь? Давай деньги!

— Какие деньги? Я уже отдала тебе все, как договаривались! Больше я тебе ничего не должна!

— Еще давай, — тетка надвигалась на маму, как асфальтовый каток на случайно забытый на дороге детский велосипед, — мне больше надо!

— В честь чего? — мама отступила, но держалась твердо.

— В честь того, что я могу твоей доченьке все про тебя рассказать! — рыкнула тетка. — Могу рассказать про то, сколько ты хахалю своему денежек передавала!

— Это не твое дело! — взвизгнула мама, а я в это время отползла в сторону и укрылась за кучей срубленных веток. Да благословит Бог того работягу, который поленился их убрать!

— Может, и не мое, — нагло сказала тетка, — но доченьке твоей очень даже будет до этого дело! Как думаешь, что будет, когда она про деньги узнает? И про то, что не ты, а она…

— Молчи! — мама схватила тетку за руку. — Молчи, Пчелка, ради нашей старой дружбы молчи!

Пчелка? Перед моими глазами встала та самая любительская фотография, где пятеро ребят дурачатся и делают друг другу рожки. Вадик Подушкин, Алла Самохина — это мама, и еще одна девчонка — Лена Пчелкина.

Ну, если Вадика я узнала в том пузатом мужике, то уж Пчелкину в этой жуткой тетке узнать просто невозможно. Это же надо так раскабанеть! Но это не мое дело. А мое дело — узнать у нотариуса, что происходит. И почему мама так не хочет, чтобы я с этим нотариусом встретилась. Завтра же поеду туда прямо с утра!

— Чего это я буду молчать? — голос Пчелкиной набирал обороты. — Ты мне рот-то не затыкай! Я не твоя дуреха, не твоя недотепа безмозглая, которая всему верит!

Дуреха и безмозглая недотепа — это, надо понимать, я и есть. Интересно…

— Что ты понимаешь в моей жизни? — теперь мама тоже кричала. — Я его люблю! И всегда любила! Никого, кроме него, не любила! Он — мужчина моей жизни!

Ах вот как! Она любила этого Подушкина, а как же мой отец? Зачем тогда она за него замуж вышла?

— Любила одного, — Пчелкина как будто ответила на мой немой вопрос, — а замуж вышла не за него, а за деньги.

— Все не так было! — У мамы пропал весь кураж. — Ты же знаешь, что мы тогда поссорились, разошлись даже, вот я и… а потом забеременела… что было делать? Вышла за Анатолия… Да, не любила его, и он меня не любил, из-за ребенка только и женился. Вроде бы ребенок должен был нас связать, а все равно ничего не получилось… Не было счастья, он до того меня терпеть не мог, что даже к дочке не подходил! Так что если ты думаешь, что этот брак принес мне много радости, то… Сколько раз про развод думала, но не решилась.

— Еще бы, когда жила за мужем на всем готовом, дня не работала…

— Ты не представляешь, каково это, знать, что могло бы все быть по-иному и что могли бы мы быть с Вадимом счастливы!

— Да мне-то плевать! — заявила Пчелкина. — А вот ты говоришь, что его любишь, а он? Ты думаешь, что он тебя тоже обожает?

— У него обстоятельства! — пылко заговорила мама. — Ты же знаешь, у него жена болеет, он не может ее бросить! Он же такой порядочный! И все деньги уходят на лекарства, они очень дорогие, и еще там уколы специальные, пятьдесят тысяч каждый стоит! И еще его партнеры обманули и конкуренты обошли!

— Ага, как же, жена болеет, да она здоровее меня будет! — фыркнула Пчелкина, и я подумала, что в такое трудно поверить. Чтобы кто-то был здоровее ее… да это фантастика! — Какие партнеры, Алка? — смеялась Пчелкина. — Опомнись наконец! Он сидит мелким менеджером в зачуханной фирмочке, нет у него никаких партнеров.

— Врешь! У него серьезный бизнес! Только сейчас трудные