— Пока не окажется на борту корабля, она будет неактивна. — Пообещал Хиюнгвальд. — Желаю, чтобы у нас все получилось, Гордей.

Я не успел ничего ответить ему, как снова оказался в наполненном дымом и пылью помещении. Надо было выбираться. Я пошел на звуки сирен, считая, что они доносятся через дыры в стенах. Споткнулся несколько раз в непроглядном дыму, закашлялся, наступил на кого-то. Пригнулся и увидел, что это нижняя часть женского тела. Мне стало нехорошо, и я прибавил шагу. Ветер с улицы развеял дым, и я намного увереннее направился к выходу. Выбрался через выбитое окно и очутился во внутреннем дворе. Здесь тоже было дымно, но не сравнять с тем, как внутри здания.

Я подышал, пока не избавился от головокружения и направился через сломанные ворота на улицу. Народ толпился перед разрушенным зданием. Было полно репортеров, полицейских и просто зевак.

— Мьсе, вы в порядке? — Ко мне кинулся мужчина в полицейской форме.

— В полном. Никакой помощи мне не нужно. Я домой. — Я оттолкнул его руку.

— На вашей одежде кровь.

— Это не моя. На мне нет ни ссадины, не переживайте.

— Так это же вы Фаркат Басам. — Полицейский узнал меня.

— Да, это я. Мне снова повезло. — Я обернулся назад и увидел выходящего из здания свежего двойника Жака.

Он повертел головой и, увидев меня, направился в нашу сторону.

— Извините, мне надо спешить. — Я перешел на бег, удивив полицейского.

Он, кажется, догадался, что причиной моего «испуга» стал Жак и решительно направился к нему навстречу. Робот оттолкнул его в сторону, будто человек ничего не весил. От людей не ускользнул этот момент. Толпа принялась активно шуметь. Я побежал, но так, чтобы псевдо Жак увидел в какую сторону. Надо было обозначить намерение побега, а потом все свалить на контузию.

С полдюжины пожарных машин, спешащих к завалам разрушенного здания, отрезали меня от преследователя. Вот и ладно, можно было немного побродить по городу, подышать воздухом свободы. Я увидел оставленный без присмотра лоток, продающий мороженое. Угрызения совести меня не мучили из-за того, что я собирался заняться мародерством. Вынул вафельный стаканчик из стопки, надавил в него горку розового мороженого с запахом клубники и зашагал по улице, навстречу испуганной толпе. Вкус у мороженого был такой себе, как раз для продажи туристам, слишком много воды и химический привкус ароматизатора. Но мне было плевать, я дышал и наслаждался всем.

— Это он. Это тот самый инженер. Это из-за его изобретений может начаться война. Может? Она уже идет. Видел, Вестминстерский дворец в Лондоне сгорел? — Донеслись до моего модифицированного слуха возгласы позади.

Кажется, с моей известностью интимные прогулки превратились в публичные обсуждения. Я случайно кинул взгляд на баннер, висящий на стене, и увидел свою собственную скалящуюся физиономию, слегка переделанную в восточном стиле и броский слоган под ней: «Мы сделаем Францию пупом Земли. Фаркат Басам». Реклама отдавала душком предвыборных обещаний депутатов горсовета моего родного города. Они тоже любили громкие и дерзкие лозунги. Но в моем случае, обещания были выполнимыми. Только Франция и могла остаться на Земле, пупом поневоле.

Я обернулся назад, чтобы проверить, гонится ли за мной двойник Жака и увидел два полицейских автомобиля с включенными мигалками, неспешно едущие вдоль дороги. Мне показалось, что они кого-то высматривали. Решив, что меня, я свернул в узкий проулок и пошел вдоль задних дворов зданий, мимо мусорных урн, издающих смрадный запах разлагающихся отходов. Кажется, меня занесло на обратную сторону медали высокой кухни. Здесь часто мелькали люди в форменных передниках и колпаках с пакетами мусора. Даже мороженое здесь было неприятно есть, и я выбросил его остатки в бак.

Пришло время сдаваться, пока меня не наказали слишком сильно. Я вышел на широкую улицу и сел спиной к людям на заборчик, поставленный вдоль берега набережной небольшой речушки. Решил, что буду ждать здесь. В паре километров от места ракетной атаки люди вели себя, как ни в чем не бывало. Их будто совсем не интересовал мощный взрыв, его причины и последствия. Я подумал, что они не заметили бы и чужого вторжения, если бы оно происходило на соседней улице. Потрясающая индифферентность ко всему, что не затрагивало их напрямую, а причин для этого было не так уж и много, стала отличительной чертой современных людей.

— У вас одежда порвана. Вы не ранены? — Спросила пожилая женщина с седыми кудряшками и в затемненных очках.

— Нет, не ранен, спасибо. Немножко контузило. Сейчас приду в себя и пойду домой.

— Ну, как знаете. Так бабахнуло, у меня окна чуть не вылетели. Не знаете, почему по нам ударили эти англичашки?

— Знаю. Не хотят, чтобы у нас появилась техника, с которой мы станем сильнее них.

— Точно, я так и знала. Они такие завистливые.

— А вы точно знаете, что это были англичане? — Спросил я.

— Только что в новостях сказали, что ракеты были выпущены с борта их корабля. Он, кстати, уже потоплен. Слава Франции.

— Слава. Как бы не началась полноценная война.

— Я слыхала, что не начнется, потому что у нас есть такое оружие, которое хуже ядерного. Видели, как сгорел их Вестминстерский дворец? А Белый дом? Они даже не поняли, как мы смогли это сделать.

— М-да, мы, земляне, никак не истребим в себе желание быть сильнее через уничтожение других.

— Всегда так было и так будет. Нет ничего нового в этом мире. — Бабуля пожала плечами и направилась дальше. — Хорошего дня.

— И вам.

Ее убежденность в кровожадности людей зародила во мне острое желание собрать семью и улететь с Земли куда подальше. Поступить как девушка распорядитель из Польши, отправиться искать незаслуженно лучшей доли. Интересно, выжила она после удара? Надо было сдаваться, пока расчетливо-неэмоциональный посланец Ценерис не разнес планету на молекулы. Только что-то меня не спешили найти.

Едва я так подумал, как метрах в двухстах за домами, раздались выстрелы. Стреляли из двух стволов. Я направился узнать в чем дело, подумав, что в перестрелке замешан двойник аквалангиста Жака. Выйдя на широкую улицу, стал свидетелем страшной сцены. Двойники Жака и Бернара атаковали отстреливающихся полицейских, игнорируя ведущийся по ним огонь. Я думаю, пули вязли в поле, аналогичном