И вот он тут, дома, с ней, вместо того чтобы спасать в Лондоне свою компанию.

– А как же твое расследование?

– Ты важнее. Я уже собирался звонить в полицию, – его выражение было страдальческим. – Ты вообще не отвечала на звонки.

К ее стыду, она действительно не снимала трубку. Он бы услышал ее голос и обо всем догадался. Она предала его.

Она залилась слезами. Вина, которой она не ощущала, последовав за Натаном на Аляску, разделив с ним постель и начав испытывать к нему какие-то чувства, с силой нахлынула на нее и вцепилась в самое сердце, раздирая его на части. Что-то похожее, должно быть, чувствовал отец Грейс, когда признавался ее матери в своей измене. И в этот момент она поняла, почему он так сделал. Это было невыносимо.

– Элла, – ласково позвал ее Дэмьен.

– Я… Прости меня, – заикаясь, выдавила она, не в состоянии сделать вдох.

Она бросила сумку. Он отшвырнул телефон. И тут же Дэмьен оказался в ее объятиях, его губы на ее губах. Запустив руки ей в волосы, он прижимал к себе ее голову. Он целовал ее. Сильный, властный, отнимающий дыхание поцелуй. Никакие слова были невозможны. Ее признание захлебнулось в приглушенных стонах.

Руки Дэмьена скользнули к бедрам, пальцы впились в ее плоть. Она задыхалась, прижатая к нему, и они делали то, что делали всегда, когда им надо было слишком многое сказать друг другу, и они не знали, как это сделать. Секс. Грубый, яростный секс. У стены. Прислонившись к дивану. Поперек их огромной кровати, когда тела сливаются в любовном порыве. Пока наконец, сплетясь телами, они не провалились в забытье в золотистых лучах рассвета.

Три года назад

– Что за день, – сказала Элла, входя вслед за Дэмьеном в их огромный номер. В Калифорнии стоял четвертый год засухи, все горы были сухими, и Дэмьен вдруг удивил ее, купив внезапную поездку в Вэйл. Это был их первый совместный День благодарения, и Элла была страшно рада вырваться из города. Все что угодно, лишь бы не отмечать этот праздник обжорства.

– Я уже сколько лет не катался по такому снегу, – Дэмьен взял у Эллы из рук ее ботинки и поставил их на полу рядом с лыжами, которые принес в номер.

– Куда мы пойдем ужинать? – спросила Элла, стряхивая куртку и кидая ее на кровать рядом с шапкой и лыжными перчатками.

– Я думал, мы закажем сюда. – Дэмьен медленно расстегнул ее кофту и провел кончиками пальцев по горлу вниз. Элла затаила дыхание. – Знаешь, только мы с тобой, свечи, бутылка «Цинфанделя»… – его рука спустилась ниже, к груди.

– Звучит божественно, – ответила Элла, прижимаясь к нему. У них в номере была ванна на двоих. Они накатались до упаду на лыжах. Ее ноги дрожали, как желе. Она не отказалась бы от горячей ванны. И от горячего секса, осознала она, когда рука Дэмьена нырнула под резинку ее лыжных брюк.

Но стук в дверь прервал очарование момента.

– Потом, – пообещал Дэмьен, быстро целуя ее.

– Кто это?

– Доставка.

– Ужин? Уже? Когда ты успел заказать его?

Он улыбнулся и открыл дверь. Юноша в черно-белой униформе отеля вкатил в номер тележку. Элла увидела бутылку вина, бокалы и четыре блюда, накрытые высокими крышками.

– Куда прикажете, сэр? – спросил официант.

– К окну. Будем смотреть на снегопад, – ответил Дэмьен, глядя на Эллу. Заметив ее выражение, он нахмурился и подошел к ней.

– Все в порядке? – прошептал он ей на ухо, так, что она еле могла расслышать его.

Элла медленно покачала головой. Она поднесла руку к горлу, туда, где уже формировался комок, мешающий ей сглотнуть. Она услышала запах пищи, донесшийся из-под крышек, когда тележка проехала мимо нее.

– Хотите, чтобы я открыл вино? – негромко спросил официант.

– Нет, я сам, – ответил Дэмьен, не отводя глаз от Эллы. – Эл, скажи что-нибудь. Ты как-то неважно выглядишь.

– Да, сэр, – официант снял крышки, и Элла заглянула туда через плечо Дэмьена. На столе стояла жареная индейка, крошечная, чуть больше курицы, и все приложения к ней, положенные для Дня благодарения в пятизвездочном курортном отеле. Картофельное пюре, густая подливка, клюквенный соус, зеленая фасоль с карамелизованным луком и полный набор овощей – морковка, пастернак, бататы. Дэмьен превзошел сам себя. От блюд подымался ароматный пар. Запах жареной индейки ошеломил Эллу. Теплый, сочный… и отвратительный.

Ее желудок скрутил спазм, и она икнула. Зажав рот рукой, Элла кинулась в ванную, еле успев добежать до унитаза. Меньше чем через минуту она услыхала щелчок закрывающейся входной двери, и в ванной появился Дэмьен. Он наклонился к ней. Его руки осторожно подняли ее волосы, отводя их от лица.

С пустым желудком и ободранным изнутри горлом она чувствовала себя так, словно по ней проехала снегоуборочная машина.

– Извини, – хрипло произнесла она. Она разрушила романтический вечер, который он так планировал.

– Не за что, – он протянул ей полотенце. Она промокнула лицо. – Ты съела что-то не то?

Он думал, что она отравилась. Она покачала головой:

– Нет, я просто не люблю индейку.

Он улыбнулся:

– Неслабая реакция на нелюбимую пищу. Ты уверена, что это не аллергия? Я слышал, что неприятного запаха может быть достаточно для…

Она снова покачала головой. У нее не было аллергии, но она должна была объяснить Дэмьену. Запах индейки всегда напоминал ей о худшем дне в ее жизни. Она не ела ее с шести лет. И с тех же пор не праздновала День благодарения.

– В День благодарения погибли мои родители.

– Господи, Эл, прости. Я же не знал.

Дэмьен знал, что ее родители умерли, когда она была маленькой, но в подробности она не вдавалась, не видя в этом смысла. Дэмьен не общался со своими родителями, а ее родители умерли. Они просто не разговаривали об этом.

Но теперь она должна была объяснить ему, почему она ненавидит этот праздник, ведь им придется проводить его вместе всю жизнь. Ужин был недешев, и ей было страшно стыдно, что она испортила его план.

Он протянул ей стакан воды.

– Спасибо, – сказала она, прополоскав рот и сплюнув в раковину. – Я ненавижу Благодарение.

– Я догадался, – засмеялся он. – Погоди, мы сейчас все обсудим.

Дэмьен вышел из ванной, закрыв за собой дверь. Элла услыхала звяканье посуды, скрип колесиков, открывание и закрывание двери. Минутой позже он вернулся, протягивая ей руку. Они вернулись в комнату. Тележки не было. Элла заметила, что окно немного приоткрыто, а вентилятор вертелся, разгоняя запахи. На глаза ей набежали слезы. «Извини». Она чувствовала себя глупой и тупой. Ей не верилось, что ее вырвало. Уже много лет у нее не было такой сильной реакции на этот запах.