– Да!

– Тем лучше, – сказал Ленорман.

– Конечно лучше, – подхватил Гурель, – наконец вы сможете помериться силами с противником, достойным вас, и вы победите Люпена…

– Ищи, – сказал Ленорман, обрывая его. Гурель добросовестно исполнил приказание.

– Ничего, – сказал он.

– Ничего для тебя, – проворчал Ленорман.

– Именно это я и хотел сказать, – подхватил Гурель. – Я знаю, что вы умеете заставить любые предметы говорить лучше, чем живые свидетели, но сегодня у нас все-таки есть главное – убийство, и абсолютно ясно, что оно совершено Арсеном Люпеном.

– Первое убийство, – добавил Ленорман.

– Да, действительно первое… Кессельбах, похоже, защищался…

– Нет, потому что он был привязан.

– В самом деле, – согласился Гурель, – это странно… Зачем же убивать безоружного противника? Да… Но все-таки если бы я арестовал его вчера, когда мы стояли друг перед другом на пороге передней…

Ленорман прошел на балкон, потом осмотрел комнату Кессельбаха и проверил, заперты ли двери и окна.

– Окна в этих двух комнатах были закрыты, когда я вошел, – сказал Гурель.

– Закрыты или заперты?

– Никто здесь не был. Значит, заперты.

Шум голосов в гостиной заставил их перейти туда. Они застали там врача, осматривавшего труп, и судебного следователя Формери. Последний говорил:

– А, Арсен Люпен! Наконец-то счастливый случай свел меня с тобой! Негодяй увидит, с кем имеет дело. На этот раз он дошел до убийства… Отлично! Поборемся, Люпен!

Формери никак не мог забыть странного приключения с диадемой принцессы де Ламбаль и как провел его тогда Люпен. Это дело получило большую огласку, Формери чувствовал себя уязвленным и хотел во что бы то ни стало отомстить Люпену.

– То, что здесь преступление, – очевидно, мотив его установить будет нетрудно, следовательно, все идет хорошо… А, господин Ленорман, здравствуйте, очень приятно…

Формери вовсе не было приятно присутствие Ленормана, который не скрывал своего пренебрежения к следователю.

– Смерть последовала часов двенадцать тому назад или немного больше, – сказал врач.

– То же самое и я думаю, – сказал Формери, – ну а какое было орудие преступления?

– Нож с очень тонким лезвием, – ответил доктор, – да, смотрите, лезвие вытирали после преступления платком убитого.

– Действительно, кровавый отпечаток лезвия очень ясно виден! Ну-с, теперь мы займемся допросом секретаря и слуги Кессельбаха. Думаю, они сообщат что-то интересное.

Чепман, которого перенесли в его собственную комнату, а также и Эдуард уже оправились от перенесенных треволнений. Секретарь подробно описал все происшедшее накануне: беспокойство Кессельбаха, приход господина, назвавшего себя Колонелем, и, наконец, нападение, жертвами которого они стали.

– Ну вот, видите! – вскричал довольным тоном Формери. – У него был сообщник, и вы слышали его имя. Марко, вы говорите… Это очень важно. Когда мы задержим этого Марко, дело сразу продвинется!

– Правда, но мы еще его не задержали, – сказал Ленорман.

– Погодите, всему свое время. Итак, господин Чепман, этот Марко ушел после Гуреля?

– Да.

– Ну а после этого вы ничего не слыхали?

– Так, время от времени… неясный шум… дверь была плотно закрыта.

– Какого рода шум?

– Голоса. Потом субъект…

– Называйте его настоящим именем: Арсен Люпен.

– Потом Арсен Люпен звонил по телефону.

– Очень хорошо. Мы наведем справки.

– А потом вы слышали, конечно, как он ушел?

– Да. Он посмотрел сначала, крепко ли мы связаны, и через четверть часа после этого ушел, заперев за собою входную дверь.

– Значит, после того, как он совершил преступление… Великолепно… Великолепно… Начинает понемногу проясняться… А еще что вы можете сказать?

– Потом мы больше ничего не слышали, наступила ночь, я уснул… Эдуард тоже, и только сегодня утром…

– Да, я знаю. Нам остается только определить мотив преступления. Но раз тут замешан Арсен Люпен, причина преступления ясна. Господин Ленорман, вы нигде не обнаружили следов взлома?

– Нет, нигде.

– Значит, кража была совершена из карманов убитого. Нашли его бумажник?

– Я его оставил в кармане пиджака, – сказал Гурель.

Все перешли в гостиную, где следователь убедился, что в бумажнике были только визитные карточки и бумаги, удостоверяющие личность Кессельбаха.

– Странно. Господин Чепман, вы не можете сказать, были ли у Кессельбаха деньги?

– Да, накануне убийства, то есть третьего дня, в понедельник, мы были в «Лионском кредите», где Кессельбах снял сейф…

– Сейф в «Лионском кредите»? Необходимо будет посмотреть.

– И Кессельбах открыл там текущий счет, с которого и взял шесть тысяч франков банковыми билетами.

– Великолепно. Теперь все ясно.

– Но есть еще один вопрос, господин судебный следователь, – продолжал Чепман, – покойный Кессельбах очень беспокоился в последнее время, и я вам скажу почему… у него был проект, которому он придавал огромное значение. Так вот, Кессельбах в связи с этим проектом, казалось, очень дорожил двумя вещами: ящиком из черного дерева, который он положил на хранение в «Лионский кредит», и черным сафьяновым конвертом, в котором у него были некоторые бумаги.

– А где же этот конверт?

– До прихода Люпена он при мне положил его в этот саквояж.

Формери взял саквояж и осмотрел его содержимое – конверта не было. Он весело потер руки и сказал:

– Ну, теперь все ясно. Мы знаем виновного, знаем, как он совершил убийство, и знаем, наконец, мотив преступления. Дело не протянется долго. Вы во всем согласны с нами, Ленорман?

– Ни в чем.

Все с удивлением посмотрели на Ленормана. Во время допроса приехал полицейский комиссар, и за ним, несмотря на стражу у дверей, пробрались репортеры различных газет и служащие гостиницы. Все они толпились в передней.

Несмотря на то что суровость Ленормана была известна всем и иногда доходила до грубости, за что ему случалось уже получать замечания от начальства, ответ был настолько неожиданным, что совершенно сбил с толку следователя и поставил его в тупик.

– Да ведь как же, – начал он, – нет ничего проще: Люпен – вор…

– Для чего он совершил убийство?

– Чтобы обокрасть.

– Виноват. Согласно показанию свидетелей, кража была совершена раньше убийства. Кессельбах был сначала связан, потом уже его обобрали. Для чего же было Люпену, который до сих пор не прибегал к убийствам, убивать связанного и, следовательно, безоружного человека? Судебный следователь в раздумье поглаживал свои белокурые баки – это был его привычный жест, когда он не знал, что ответить. Минуту спустя он сказал медленно:

– На это можно найти много различных ответов.

– Каких, например?

– Это зависит от целого ряда обстоятельств и причин, нам еще пока не известных. Так, значит, мы с вами расходимся в определении мотива преступления? В остальном же мы, конечно, согласны.

– Нет.

На этот раз ответ был до такой степени резок, невежлив и даже груб, что следователь растерялся, не осмеливался возразить и стоял в смущении перед таким странным сотрудником. Наконец он пробормотал: