может быть, даже революцию! Ради бога, заткните ему рот, и как можно скорее; дорог каждый день!»

В разговоре с Гермогеном Илиодор, дрожа от гнева, заявил:

– Очень хотелось бы знать, расстанется императорская семья с этим негодяем или нет! Что это значит? Мы все умираем за нее, а она предается неизвестно чему с этим развратным человеком!

С самого начала этой борьбы у «рыцаря Царства небесного» появился такой союзник, как блаженный Митя Коляба. С появлением Распутина тот надолго, если не навсегда, потерял верный заработок. Он выл, стонал и рычал, но напрасно: к его пророчествам больше не прислушивались. Его «переводчик», псаломщик Егоров, истолковывал его вопли и размахивания культяпками рук как предвещание жутких бедствий, но все было напрасно, даже если их обоих не прогонял сразу крестьянин Григорий Ефимович. На поднимаемый им шум никто не обращал внимания, при дворе даже не утруждали себя его выслушиванием. Если Николай или Александра испытывали потребность узнать будущее, они предпочитали обращаться к Григорию Ефимовичу, который разбирался в этом деле лучше Мити Колябы, и, по крайней мере, изъяснялся на понятном, порой даже слишком ясном языке.

В различных салонах на блаженного также перестали обращать внимание. И там отдавали предпочтение предсказаниям Распутина. Бедный Митя Коляба и его переводчик прозябали в забвении и изо всех сил пытались избежать полного краха, крича на всех углах, что Гришка «лжепророк».

Так что, когда Илиодор и Гермоген попросили Митю помочь им в их действиях против «святого черта», тот сразу же согласился. Состоялся настоящий военный совет, в котором приняли участие епископ, «великий ругатель», блаженный и псаломщик Егоров. Сначала Илиодор и Гермоген попытались привлечь в свой круг министра юстиции Щегловитова. Они официально пришли к нему с вопросом, нельзя ли законно выслать Распутина, но министр не осмелился предпринять никаких действий против «друга» императорской четы.

Поняв, что с этой стороны надеяться не на что, заговорщики решились совершить громкую акцию, чтобы заставить Григория Ефимовича публично признать свои грехи и заставить его покаяться.

Илиодор пришел к Распутину, когда тот только что вернулся из Крыма, куда ездил по вызову царя и царицы. Монах рассказал старцу, что Гермоген сожалеет об их ссоре и, горячо желая встретиться, просит его приехать к нему. Распутин попался в ловушку и в сопровождении Илиодора поехал на квартиру к епископу, где его поджидали блаженный, два священника и журналист.

По приезде Григорий увидел, что Гермоген не один, и почувствовал, что здесь что-то не так, но в этот момент Митя Коляба впал в транс и принялся безумно ругать старца, издавая вопли и угрожающе размахивая обрубками рук. Распутин в ярости набросился на блаженного, но тут перед ним возник гигантского роста Гермоген, размахивающий огромным распятием. Он пролез между двумя чудотворцами и принялся изо всех сил колотить старца.

Началась жуткая свара. Илиодор осыпал Григория кучей обвинений, одновременно обильно цитируя Священное Писание. Наконец все накинулись на Распутина, осыпая его ударами и принуждая жуткими угрозами к публичному покаянию. Его потащили в соседнюю часовню, и он поклялся всеми святыми рая, что отныне прекратит всякие отношения с двором.

В данной ситуации, окруженный численно превосходящими врагами, вооруженными распятием, старец согласился на все требования и принес требуемую клятву. Но в глубине души он решил жестоко отомстить напавшим на него.

Едва заговорщики выпустили его на волю, он помчался на телеграф и отправил длинную депешу императору, находившемуся в тот момент в Ялте. В частности, он писал, что Гермоген и Илиодор заманили его в западню, из которой он с Божьей помощью вырвался целым и невредимым.

Но жажда мести Григория Ефимовича еще не была утолена. Он жаждал отплатить своим врагам той же монетой. Для этого он воспользовался помощью госпожи Головиной, которую попросил пригласить к себе Илиодора на завтра. Там, в доме «церковной матушки», он устроил на монаха такую же засаду, которую тот приготовил для старца.

Григорий Ефимович собрал всех своих почитательниц и, как только Илиодор вошел, набросился на него, осыпая грязными ругательствами. Потом на монаха накинулись все эти женщины и попытались выцарапать ему глаза. Короче, «великий ругатель» поспешил обратиться в бегство. Кстати, сделать это было непросто; вошел муж сестры Вырубовой, господин Пистолькорс, мужчина высокого роста, который принялся добросовестно колотить Илиодора. Наконец тот сумел вырваться на улицу, преследуемый толпой оскорблявших его женщин.

Через несколько дней в Петроград пришел царский указ, и оба противника Распутина были сурово наказаны: Гермоген потерял епископскую кафедру и был сослан в дальний монастырь в Литве, а Илиодор заточен в монастырь Флорищева пустынь.

Через некоторое время Илиодору удалось бежать, но, поскольку он не мог оставаться в России, перебрался в Норвегию, где начал свою кампанию против старца.

Сначала он написал памфлет, озаглавленный «Святой черт», в котором выдвинул против Распутина весьма фантастические обвинения и где процитировал в большом количестве письма императрицы и великих княжон, оригиналы которых имелись в его распоряжении. Наконец, при помощи документов, большая часть которых была фальшивками, он напал не только на Распутина, но и на императорскую семью, которую глубоко оскорбил.

Монаху-изгнаннику не удалось найти издателя для своей книги, в тот момент его разоблачения никого не заинтересовали; рукопись так и осталась лежать в ящике. Но он также активно занялся подготовкой покушения на Григория Ефимовича.

В Царицыне оставалось еще достаточно фанатичных последователей «великого ругателя», и Илиодор использовал для реализации своего плана остававшихся в России приверженцев. Уже в 1913 году многие его последовательницы собрались и решили отомстить за жестокое оскорбление, нанесенное почитаемому ими монаху. Они разработали план: напасть на Распутина и кастрировать его. Но они были слишком неосторожны, чересчур много говорили о своих намерениях, и в конце концов Распутин был своевременно предупрежден неким Синицыным.

В 1914 году по прямому приказу Илиодора его последователи образовали «комитет действия» и подыскали проститутку, в то время прозябавшую в жуткой нищете, уродливую, истеричную ханжу по имени Хиония Гусева, которую убедили покарать Распутина на его «нечестивые дела». Гусева отправилась в Покровское и остановилась у одного крестьянина, выдавая себя за паломницу.

Лишь через много дней этой женщине представился случай совершить преступление. 28 июня, буквально накануне объявления войны, Распутин получил телеграмму от царицы и бежал по улице за почтальоном, чтобы вручить ему ответ, когда Гусева, постоянно крутившаяся возле его дома, подошла, протягивая руку за милостыней. Пока Распутин рылся в кармане, она воткнула ему в живот нож, вопя, что убивает антихриста.

Григорий Ефимович собрал все силы, чтобы не упасть. Прижав обе руки к ране, он сумел дойти до дома.