тех, кого на протяжении многих лет мы считаем неотторжимой частью себя, со временем исчезают. Тают, словно туман на рассвете. Или пропадают, будто птица, летящая в тумане. Или как зерно, поглощаемое птицей… Подчеркиваю, я говорю вовсе не о смерти. Просто некогда ближайшие друзья незаметно уходят из нашей жизни в дебри собственных, совершенно не вовлекающих нас судеб.

Однако бывают и другие примеры: люди расстаются внезапно, болезненно, это сопровождается громкой ссорой и взаимными претензиями. Дружба рушится, неожиданно разбивается оземь, подобно птице, подстреленной хорошо замаскировавшимся, но давно поджидавшим ее охотником. Так вот, именно в этом смысле Миклош ничем не отличался от других.

Он был общительным и интересным человеком. Не сказать что эрудитом, но имел довольно живой ум и неплохое чувство юмора, а потому чрезвычайно легко сходился с людьми. Расставался с ними он также нередко, хотя и ничуть не чаще других. Но дело в том, что своим поведением ему удалось привлечь к себе слишком много внимания, потому его так называемые «ссоры» и «скандалы» сразу оказывались на виду и широко обсуждались в обществе.

По Будапешту ходили слухи, будто он – грубиян, драчун, хам, да и вообще «странный тип». Но поскольку Миклош все еще оставался неглупым и незаурядным человеком – этого было у него никак не отнять, – он продолжал вызывать интерес вопреки, а быть может, даже благодаря приписываемым ему сложностям личности. Так что новые друзья все-таки появлялись у него ничуть не менее регулярно, чем исчезали старые.

Сплетни о нем поползли после того, как Янош и госпожа Юлиана публично рассказали про свои ссоры с Миклошем, а главное, о том, что за ними последовало. Признаться, истории этих двоих сразу показались мне довольно нелепыми. А уж тот факт, что они обнародовали частные подробности общения и даже письма без согласия на то их автора, вообще имеет дурной привкус. Рискну предположить, что сначала многие рассудили так, решив, что ситуация негативно характеризует в первую очередь самих сплетников. Но когда подобные рассказы начали множиться, большинство переменило свое мнение. Это ясно, ведь очень трудно считать подлецами весь высший свет, тогда как убедить себя, будто дело в одном-единственном человеке, отвратительном скандалисте по имени Миклош, не составляет большого труда.

Итак, история берет свое начало с возмущенных стенаний Юлианы, заявившей, что они сошлись когда-то на почве любви к кожаным перчаткам. По ее собственным словам – заметим, до сих пор не нашедшим подтверждения, – госпожа обладает наиболее обширной, прекрасной и дорогостоящей коллекцией таковых во всей столице. Именно потому сначала она искренне обрадовалась знакомству с Миклошем, который был ей представлен как коллекционер и владелец крупнейшего собрания перчаток на западном берегу Дуная. Она – в Пеште, а он – в Буде прожили много лет даже не догадываясь, что стоит лишь перейти по одному из прекрасных мостов на другой берег, и там можно будет встретить родную душу, близкого единомышленника, почитателя нежности изделий из антилопы и буйвола, блеска рыбьей чешуи, эластичности змеиной кожи или стоической грубости овчины. Им обоим давно был нужен человек, который так же высоко ценил растительное дубление, разбирался в ароматах шкур и качестве уверенного стежка скорняка.

В общем, они сошлись, внезапно и бесповоротно. Полтора года Миклош и Юлиана приятельствовали и даже дружили. Они виделись не так часто, чтобы пошли слухи, будто он ухаживает за ней, но достаточно регулярно, чтобы все в обществе считали их любовниками. Вряд ли это было правдой. В любом случае, их возможная связь обсуждалась вовсе не так бурно, как внезапное расставание.

Однажды госпожа заявила, что больше не желает видеть этого хама ни при каких обстоятельствах. О подробностях она распространялась с охотой: дескать, тот попросил ее уступить несколько перчаток из упоминавшейся беспрецедентно драгоценной коллекции, а когда Юлиана отказала, он накричал на нее и ушел, хлопнув дверью.

Не в угоду пустословам, а только во имя истины мне придется выразить сомнение в словах госпожи. На это меня толкает опыт нашего с ней личного общения, а также ряд иных сюжетов, в которых поучаствовала Юлиана. Скорее всего, они с Миклошем повздорили по иному поводу. Однако, как я уже сказал, куда большее значение имеет то, что, по ее словам, произошло потом, и это, в свою очередь, видимо, было правдой. Госпожа утверждала, будто безумец принялся с необъяснимым постоянством звонить ей по телефону чуть ли не ежедневно. «Всякий раз он нес какой-то вздор! Представлялся женщиной и требовал, требовал, чтобы к аппарату позвали… Позвали меня», – говорила она в слезах, дрожа от волнения, словно действия Миклоша угрожали ее жизни, благосостоянию или репутации. На деле же его поведение, хоть и было довольно странным, оставалось совершенно безобидным.

Повторяю, я бы сам никогда не поверил словам этой дамы, если бы впоследствии не появилось множество похожих россказней. За Юлианой возник Янош. Примечательно, что они дружили с Миклошем едва ли не с детства. Как водится, после окончания гимназии юноши разошлись, казалось бы, навсегда, но впоследствии их жизненные пути вновь образовали перекресток, и эти двое стали, что называется, неразлейвода.

Повторно они подружились из-за дурных привычек. В антрактах и один и другой в числе первых спешили выйти из оперного театра на проспект Андраши, чтобы вдохнуть ароматный дым. Впрочем, так поступали многие мужчины, потому в дни спектаклей там обычно собиралась толпа, в которой долгие годы Миклош и Янош не замечали друг друга. Но однажды друзья детства встретились взглядами, поклонись и не стали возвращаться в зал к своим спутницам.

Оперное искусство их совершенно не волновало. Тот вечер они продолжили в ресторане неподалеку, а на следующий день отправились за город. Предприимчивый Янош хотел показать своему вновь обретенному старому другу небольшую семейную пивоварню, переживавшую не самые лучшие времена. Вскоре они выкупили ее на паях, и это стало началом довольно выгодного совместного дела.

Никто не мог предположить, что эти двое когда-нибудь поссорятся, однако скандал не заставил себя долго ждать. Отмечу, что всякий раз, когда кто-нибудь в обществе заговаривал об обидах, которые один из них нанес другому, речь никогда не заходила о двух дамах, оставленных однажды вечером в Венгерском оперном театре.

Возникшая дружба двух мужчин оказалась на удивление хрупкой и недолговечной. Обстоятельства и причины их конфликта вновь не так важны. Дальнейшее же, в сущности, походило на рассказы Юлианы. Янош начал получать от Миклоша какие-то бессмысленные письма странного содержания. Подробнее я ничего сообщить не могу, поскольку прочитать их мне не довелось, да и впечатления адресата стали известны с чужих слов. Тем не