— То, что ты сделал, — отозвалась я, прочистив горло. — Это ничего не значит. Я точно не буду требовать исполнения отцовского долга.

— Но и огородить Айрин от меня не сможешь.

Мне понадобилось еще секунд двадцать, чтобы собраться с силами и, наконец, взглянуть в глаза дрейга.

— Я же сказала, что не убегу и не скроюсь. Зачем ты впутал в наши отношения Айрин?

Боль скрыть не удалось.

А ведь я почти ему поверила. Почти приняла. И теперь так обманулась.

— Ты думаешь, что я использую девочку как еще один рычаг давления на тебя?

— А что еще я должна думать? Это жестоко.

Глупо. Ему плевать. Он существо, поработившее наш мир и только. И пусть не он виноват в появлении лихорадки, Форр все равно был монстром.

— Жестоко. Но ты ошиблась, по-другому у меня никак не получилось бы спасти ей жизнь. Болезнь слишком глубоко засела. Это был единственный выход.

Возможно, вот только легче от этого мне не становилось.

Я села, опустив ноги на пол и отвернулась, чувствуя, как дрейг обжигает взглядом мой профиль.

— Хорошо, согласна. Скорее всего все было именно так. И я благодарна тебе за такую… жертву. Но давай на этом остановимся.

— Что ты имеешь в виду?

— Айрин не игрушка, не средство достижения цели. Она ребенок.

— Я это успел заметить, но все равно не понимаю, к чему ты ведешь.

Издевается? Или действительно не понимает?

Я глубоко вздохнула и еще сильнее сжала подушку дивана, в которую буквально впилась ногтями.

— Хорошо. Давай, скажу прямо. Я не хочу, чтобы вы общались. Сейчас я не имею в виду приветствия и вопросы по лечению, но все остальное должно сойти на нет.

— Я могу узнать причины?

— Конечно, — легко отозвалась я. — Это сейчас возможно интересно, захватывающе. Но потом в какой-то момент тебе это просто надоест. Дети не послушные бионики, они могут вызывать не только умиление, счастье и радость.

Существуют и иные, совершенно противоречивые чувства. Они иногда раздражают, выводят из равновесия. Рано или поздно ты уйдешь, разбив моей девочке сердце, — я повернулась, встречаясь с ним взглядом. — А этого я допустить никак не могу.

Говорила, а сама краем глаза видела узор на висках, который снова изменился, приобретя серебристые всполохи по краям. Кажется, ночь не прошла бесследно.

— Ясно, — сощурившись, медленно отозвался мужчина. — Ты так уверена, что я исчезну.

— Это вряд ли, — со смешком отозвалась я. — Поверь, мне хорошо понятно, что ты не исчезнешь из моей жизни. Но наши взаимоотношения — это лишь наши с тобой взаимоотношения. Я прошу… нет, требую, чтобы мы не

вмешивали в них мою дочь.

— Нашу, — возразил дрейг неожиданно мягко.

— Значит, не хочешь меня слышать, — подытожила я, снова отворачиваясь.

— Отчего же. Я тебя услышал и понял, в который раз убедившись, что ради дочери ты готова на многое, даже пойти против дрейга. Это похвально, но твои заключения базируются на неправильных постулатах.

— Что? — переспросила недоуменно.

— Этот ритуал не так прост, как ты могла подумать, Софи. Это не игрушка, в ходе которой я поделился каплями крови и ушел. Айрин получила часть моей души. И дело не только в тебе. Не столько в тебе, Софи, — медленно и четко выговаривая каждое слово произнес Форр. И я по глазам видела, что сейчас не врет и предельно честен со мной. — И когда смотрю на нее, то вижу не просто твоего ребенка. Я вижу часть себя. И она тоже чувствует. Еще не понимает, но интуитивно тянется. И изменить это ты не сможешь.

Проклятье.

Уже в который раз за сутки чувства взбунтовались, сводя с ума, лишая рассудка. И так сложно было держать лицо.

— Понимаю, тебе сложно это принять, но придется. Потому что, поставив выбор перед дочерью, ты сделаешь только хуже.

— Айрин пойдет против меня? — спросила я, не в силах поверить, что такое возможно.

Что моя малышка, с которой мы столько лет прожили душа в душу может променять мать на этого чужака, с которым от силы знакома пару часов.

— Нет, не сразу. Но против силы не выдержит. И сломается. Ты этого хочешь?

Я рывком поднялась с дивана и отошла к окну, обнимая себя за плечи.

Над городом сияло яркое солнце, обещая теплый день, а мне было так холодно, что тело покрылось колкими мурашками.

— Она тоже будет… — я сглотнула, изучая собственное расплывчатое отражение в стекле и сдавленно закончила, — обращаться? Вызывать тень?

— Обращения не будет. Большей частью Айрин человек, моя кровь даст ей возможности. Но вторую ипостась она не приобретет, а вот тень сможет, если захочет.

— И выхода нет.

Я чувствовала его взгляд между лопатками, и из последних сил держалась, чтобы не повернуться к мужчине. Прошлая ночь ничего не изменила, мы все еще были далеко друг от друга.

И это даже к лучшему.

— Если это все, то я хочу найти дочь и побыть с ней.

— Хорошо, — отозвался мужчина. — Через три часы мы отправляемся в путь.

— В путь? — переспросила я, оборачиваясь. — И куда же, если не секрет?

— К одной моей давней знакомой.

Перед глазами возникла та яркая и эффектная блондинка с глазами цвета расплавленного серебра, которая требовала голову Чарлтона. Знакомиться с ней мне не очень хотелось.

— А зачем?

— Узнаешь совсем скоро. А сейчас тебе действительно лучше отправиться к дочери, она волнуется.

— С чего ты взял?

— Чувствую, — спокойно сказал Форр, и мне пришлось принять этот ответ.

Как дрейг и сказал, через три часа, сразу после легкого обеда, я попрощалась с Айрин, предварительно взяв с бионика слово, что он будет за ней присматривать. И только после этого вышла из апартаментов вместе с дрейгом, даже не подозревая, что в следующий раз нескоро увижу дочь.

Мы сели в машину, в сопровождении уже знакомых талмудов, которые при моем появлении почтительно склонили головы.

И они были не одной мерой предосторожности. Нас сопровождало целых пять машин. Но меня удивило не это, а то, что автомобиль, в которым ехали мы, был последним и довольно обычным. Тогда как посредине ехала более внушительная черная махина с пуленепробиваемыми стеклами.

Именно она и взорвалась где-то на середине нашего пути. С огромным треском, окруженная желто-красным пламенем и черным дымом, машина взлетела в воздух, перевернулась и рухнула вверх-ногами на мостовую.

Это последнее, что я видела, перед тем как на меня бросились талмуды, пряча и закрывая собой.