раз получить в нос. Не ладилось у них с Волковым, хоть убей.

— Привет, — не поднимая глаз от своей тетради, отозвалась Маша.

Волков перевел взгляд с Романа на нее и объявил:

— Так, я пошел.

— Завязывай уже травиться, — проворчала Маша.

— Угу, — не оглядываясь, отозвался Волков, на ходу затыкая уши наушниками.

Роман набрал воздуха, как перед прыжком в воду, и попросил:

— Поговоришь со мной?

Маша молча пересела на стул Волкова, и Роман, приняв приглашение, опустился на ее место. Несколько секунд смотрел на Машины тонкие пальцы, суетливо двигавшие по парте Димкину ручку, а потом накрыл ее руку своей.

— Прости, что я не посоветовался с тобой.

Маша шумно выдохнула и прошептала:

— Я не знаю, как теперь твоему отцу в глаза смотреть.

— Да обычно смотреть. Он… нормально воспринял и…

— Нормально?

Роман вспомнил последний разговор с отцом и едва не поморщился. Но ведь саму новость он и правда воспринял относительно нормально. Вон даже ужин приготовил к их приходу.

— Маша, отец не станет вмешиваться в нашу жизнь. Тебе не нужно с ним вообще пересекаться, если ты этого не хочешь. Мы с ним мало общаемся и…

— Мне стыдно, понимаешь? — Роман перевел взгляд с их рук на Машу. Она выглядела расстроенной. — Как будто я действительно пыталась тебя…

— Не думай об этом, — перебил он. — Потому что я так не думаю.

— Правда? — с надеждой спросила Маша, и Роман очень серьезно кивнул. — Мне еще перед тобой очень стыдно, — шепотом призналась она. — И… я вообще хочу, чтобы этого всего не было.

— Да я бы тоже не отказался, — нервно рассмеялся Роман. — Но оно уже было. Просто давай мы не будем из-за этого ссориться?

Он хотел сказать это ровным тоном, но вышло жалобно.

Маша вздохнула и вытащила свою руку из-под его. Роман понял намек и собрался было отодвинуться, но Маша провела указательным пальцем по его мизинцу, по граням на его кольце.

— Откуда оно у тебя?

— Кольцо? — удивился Роман. — Купил просто.

— А гравировка на нем есть?

Роман почувствовал, что краснеет. Он купил это кольцо, когда ему было пятнадцать и они поссорились с Волковым. И да, гравировка там была. Но показывать изречение Соломона о том, что все проходит, пройдет и это, было сейчас почему-то очень стыдно. Хотя у них вроде как не было секретов. Вернее, Маша так думала. Роман стащил кольцо с пальца и положил на парту перед Машей.

— This too shall pass, — прочитала Маша и усмехнулась. — И что? Проходит?

Роман подумал о том, что с Волковым они так оба до сих пор и не успокоились, и покачал головой.

— Наверное, Соломон жил в каком-то более понятном мире, — пробормотал он.

Маша взяла его за руку и надела кольцо обратно на мизинец. Случись все иначе, она могла бы вскоре надеть на его руку обручальное кольцо. Эта мысль почему-то отозвалась холодком в желудке.

На практику они привычно поехали втроем на машине Романа. Маша сидела на переднем сиденье, но Роман все равно загонялся тем, что так и не мог понять, простила она его по-настоящему или только сделала вид. Волков задумчиво смотрел в окно, и Роман понятия не имел, как сообщить им обоим о том, что вечером он едет к Ляльке, потому что обещал с ней поговорить. Ведь тогда придется рассказать Маше о поцелуе, а Волкову — о Лялькином вопросе про Андрея, тем самым признавшись, что они общаются. А ведь Волков ясно дал понять, что Роману в его доме больше делать нечего и нужно вообще держаться от Ляльки подальше. А как тут держаться, когда у ребенка любовь? О Ляльке Роман думал в последнюю очередь, потому что, если уж быть до конца откровенным, ехать к ней он побаивался, поскольку, как выяснилось, та выросла очень изобретательным ребенком.

То, что в офисе Волкова накрыло приступом аллергии, Роман понял, кажется, еще раньше самого Димки. Почему-то он очень хорошо запомнил тот самый первый раз еще в Англии, когда тетя Аня вызывала Димке экстренную помощь. Роман испугался тогда до одури. Вот и сейчас, когда Волков вдруг стал странно покашливать, при этом упорно игнорируя симптомы со словами: «Все это фигня, само пройдет», Романа накрыло паникой.

Суетящаяся Яна, испуганная Маша, собранный Сергей, оказавшийся единственным человеком, знавшим, что нужно делать, — все это слилось в сознании в какую-то бесконечную картинку, из которой очень хотелось вырваться на свежий воздух, снять чертов галстук и наконец вдохнуть полной грудью. Лишь бы не слышать сиплого дыхания Волкова и не умирать от страха и от стыда, потому что в мозгах что-то переклинило, а в голову полезли подленькие, недостойные мысли, самой яркой из которых была: «Случись подобное с ним, стала бы Маша волноваться так же, как сейчас за Волкова?»

От облегчения, которое испытал Роман, поняв, что не придется никому объяснять причину своей поездки к Волковым, тоже было немного стыдно. Маша проводила их до машины, наскоро чмокнула Романа в щеку, а успевшего сесть в машину Димку — в макушку. Волков что-то сказал ей, и Маша шлепнула его по плечу, а потом, выпрямившись, посмотрела на Романа и прошептала:

— Позвони потом.

Про то, что едет в том числе и к Ляльке, Роман Маше так и не сказал.

Сергей вел машину плавно и осторожно, периодически бросая взгляды в зеркало заднего вида. И хоть он всем своим видом показывал, что все под контролем, дурное волнение никак не отпускало Романа. Димка выглядел гораздо лучше и дышал уже без этого жуткого сипа, но краснота с его лица так и не сошла. А еще он был непривычно тихим. И в этом не было демонстративного игнорирования, которое порой включал Волков, когда начинал молчать рядом с Романом так, что тот буквально врезался в это молчание, как в бетонную стену. Сейчас Димка молчал так, будто его тут не было, и Романа это пугало гораздо сильнее, чем красные аллергические пятна, которые никак не желали проходить до конца.

Роман ерзал на сиденье, не зная, куда деть ноги и руки, пока Волков наконец не повернулся к нему и не спросил:

— Чего суетишься?

— Да ничего, — выдавил Роман. — Просто ты в следующий раз, когда помирать надумаешь, предупреждай хотя бы.

— Пф. Не дождешься, — фыркнул Димка и вдруг неожиданно серьезно добавил: — Мне еще Ляльку нужно пристроить.

— Ты говоришь как миссис Дженкинс. Это соседка моего деда, которая уже года три как пытается меня кому-то пристроить.

— Это до вас еще Полина Викторовна не добралась, — подал голос Сергей. — Вот уж кто видит цель, не видит препятствий.

— И чё? Невесту нашла? — изобразил заинтересованность Димка.

— Я пока держу оборону, — усмехнулся тот.

Волков улыбнулся, и Романа немного отпустило. Он убрал в карман телефон, который сжимал в кулаке, будто тот мог чем-то помочь, и бросил взгляд на расслабленную руку Волкова, лежавшую на сиденье между ними. Димка, в отличие от Романа, колец не носил. В пятнадцать у него были фенечки и желание набить тату, а теперь фенечки на запястье сменились часами, а на видимых участках тела тату не было. Роману вдруг совершенно по-детски захотелось схватить Димку за руку и потребовать, чтобы тот не пугал его так больше, чтобы не вздумал задыхаться и вообще не вздумал делать всякую фигню. Вот только Волков бы, наверное, не понял такого порыва. Да Роман и сам не стал бы. Мало ли что ему там в голову взбрело.

— Есть хотите? — подал голос Сергей.

— Лично я сыт твоими дурацкими уколами. От них башка кружится.

— Зато дышится вон как — полной грудью, — засмеялся Сергей.

— А вот так, чтобы и тут хорошо, и тут, придумать слабо?

— Не ко мне — к фармацевтам.

Перед дверью в Лялькину комнату Роман стоял целых тридцать пять ударов сердца. Он зачем-то считал, убеждая себя в том, что