жить более-менее нормально. Не знаешь, как долго я пытался прийти в себя. А теперь оказывается… оказывается, я упиваюсь страданиями?!

– Я понимаю, что тебе нелегко. Но… – она зажмурилась, – я абсолютно не понимаю желания продолжать себя упорно терзать! А эти поездки на кладбище каждый год… к чему? Чтобы в очередной раз почувствовать себя виноватым перед Мартой за то, что остался жив?!

Его лицо окаменело:

– Откуда ты знаешь про поездки на кладбище?

Аля осеклась, поняв, что проболталась. Ксюша сказала ей это по телефону по секрету, а она…

– О каких ещё подробностях моей личной жизни ты наводила справки? – спросил он ледяным тоном.

– Я не наводила справки, – сконфуженно пробормотала Аля. – Это случайно получилось. Но… Андрис, я же волнуюсь за тебя, неужели ты не понимаешь? Ты мне небезразличен, мне не всё равно, что с тобой происходит, я хочу, чтобы ты был спокоен, здоров и счастлив!

– Прошу тебя, – он покачал головой, – не надо больше пытаться меня “спасать”. Я сам разберусь с этим, ты не лезь, хорошо? Это… это не твои дела и не твоя забота.

– Я думала… – Аля сглотнула подступивший к горлу горький ком. – Я думала, что всё, что касается тебя – это и мои дела тоже. Я думала, что мы с тобой действительно вместе, а не когда ты сам по себе, а я сама по себе. Но… похоже, я ошибалась. Слишком много навоображала себе о нас, прости…

Его брови беспомощно приподнялись.

– Аля, я…

– Не надо, – жестом остановила его она. – Я не буду больше лезть в твою жизнь, урок усвоен.

Давая понять, что разговор окончен, она подхватила свою одежду и, стараясь не разреветься прямо при Андрисе, отправилась переодеваться в ванную – машина должна была приехать за ними с минуты на минуту.

Практически вся дорога до лагеря прошла в неуютном молчании.

И хотя Андрис всё-таки сел не с водителем, а вместе с Алей на заднее сиденье, они смотрели в разные стороны – каждый в своё окно. Она не прижималась к его боку, он не переплетал её пальцы со своими, как это обычно бывало… Словно попутчики-незнакомцы, случайно оказавшиеся в одном авто.

В лагере их ждал сюрприз: все три Анжеликиных чада с весёлым визгом рассекали на коньках по хоккейной площадке, даже младшенькая (от питерского еврея), которой едва исполнилось пять. Компанию им составлял увалень-Бернар.

– У Кристины с Димкой в школе воду отключили, – завидев начальство, чуточку виновато пояснила повариха. – Вот они и попросились сюда, им же интересно! А Ирочка, узнав, куда они собираются, закапризничала, отказалась идти в садик… Мама их привезла прямо с утра. Ничего, что они здесь немного побудут?

– Вообще-то не положено, – слегка нахмурился Андрис. – Мы не можем нести ответственность за несовершеннолетних детей, а тебе самой некогда за ними следить, на кухне полно обязанностей…

– Так вон Бернар за ними присматривает, – обезоруживающе улыбнулась Анжелика. – По-моему, он отлично справляется!

– Ну хорошо, – поморщившись, буркнул Андрис – явно нехотя, через силу. – Дети твои. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Чего это он мрачный какой? – с любопытством зашептала Анжелика, когда Петухов отошёл. – Да и ты тоже, подруга, как я погляжу… – она окинула Алю оценивающим взором. – Поссорились, что ли?

Та вымученно улыбнулась:

– Извини, я не хочу сейчас об этом говорить.

– Ну ничего, – неуклюже утешила повариха, – милые бранятся – только тешатся!

– А как у вас тут, спокойно? – сменила тему Аля. – Кудрявцева себя нормально вела?

– Всё в полном порядке, – заверила Анжелика. – Сидит со вчерашнего вечера – тише воды, ниже травы.

Холодная война продолжалась весь день. Аля с Андрисом не сказали друг другу за это время и десятка слов – за исключением рабоче-деловых вопросов.

После ужина, пожелав туристам спокойной ночи, Аля одной из первых прошмыгнула в палатку, собираясь тут же лечь спать. Молча юркнула под одеяло, накрывшись им с головой, и затихла, ожидая появления Андриса. Рано или поздно он должен был прийти!

Она лежала, отвернувшись лицом к стене палатки. Он подошёл, откинул одеяло, молча лёг рядом, прижавшись грудью к её спине, обхватил руками…

Аля замерла, но ничем не выдала своего волнения – даже не шелохнулась.

– Прости меня, – уткнувшись носом ей в затылок, негромко произнёс Андрис. – Я был слишком резок.

– И ты меня прости, – помедлив, откликнулась она. – За то, что влезла на запретную территорию. Просто… мне так плохо, когда я вижу, что тебе больно.

– Поэтому я и не хочу, чтобы ты в принципе это видела.

– Но это неправильно, – резко повернувшись к нему лицом, Аля чуть не стукнулась лбом о подбородок Андриса. – Нужно не прятать свою боль глубоко внутри, а постараться насовсем от неё избавиться!

– Боюсь, что это невозможно.

– Возможно! – воскликнула она горячо. – Просто тебе надо действительно этого захотеть. Всем сердцем! Ты должен отпустить ситуацию. Если надо – проработать её с хорошим специалистом, проговорить от и до, не оставив ничего недосказанного и скрытого… но ты должен осознать, что жизнь продолжается. Твоя жизнь! – подчеркнула она. – То, что случилось с Мартой – трагедия. Мне безумно жаль её родителей. Но… ты-то не умер, и это не повод чувствовать себя виноватым перед… перед кем-либо. А ещё хорошо бы… – Аля заколебалась, стоит ли продолжать.

– Что? Говори, раз уж начала.

– Хорошо бы избавиться от этой надписи на спине. Возможно, она морально давит на тебя куда сильнее, чем ты сам это осознаёшь.

Андрис долго молчал.

– Я подумаю, – произнёс он наконец.

Некоторое время они лежали молча, обняв друг друга и чувствуя, что камень упал с души у обоих. Наконец Андрис медленно поддел край Алиного свитера, приподнял его… и обнаружил под ним ещё один свитер, под которым, в свою очередь, была тёплая рубашка.

– Помнишь детскую загадку про капусту? – фыркнул он. – “Сто одёжек – и все без застёжек!” Так вот, это про тебя…

– Ни про какую капусту я не помню, – строптиво отозвалась Аля, – зато помню про лук: “Сидит дед, во сто шуб одет. Кто его раздевает – тот слёзы проливает!” На себя-то посмотри!

Он скорчил уморительную гримасу.

– Спасибо за “деда”. Но только я не хочу, чтобы ты проливала слёзы, раздевая меня. Только если это будут слёзы радости…

– Ага-ага, мечтай, прямо зарыдаю от счастья, увидев тебя голышом, – проворчала она.

– Ну ты и злючка, – изумился он и, забравшись рукой под последний слой одежды, ущипнул Алю за бок.

– Ай! – взвизгнула она, извиваясь и пытаясь увернуться, но Андрис уже накрыл её собой и прижал к постели, щекоча Алины лицо и губы пьяняще жарким дыханием.

Она ждала поцелуя