Начальствующий вывел всех из подземелья, поднял голову и встретился взглядом с магистром. И вскинул руку – вроде как в приветствии, но из ладони вдруг выметнулся прямой и длинный клинок, сияющий тем же нестерпимо белым огнём.

Клинок ударил в зенит, в мягкую небесную синь, и вспышка эта на мгновение затмила солнце. Ярчайший, неестественный белый свет залил всё вокруг, под ноги упали слишком чёрные, слишком резкие тени, так что даже магистр отшатнулся и заслонил глаза ладонью. Страх на миг обжёг его – страх, которого он, истово верующий в Волю Спасителеву, не знал уже давно. Толпа внизу взвыла и повалилась ничком, люди скорчились на камнях, закрывая руками головы.

Но никто из святых отшельников даже не шелохнулся.

Мощь, явленная Начальствующим, поражала. При виде её падут неверные и возрадуются праведные, ибо лишь она способна вести души смертных прямиком к Спасителю волей Его.

Но другая мысль невольно пришла магистру в голову, и от неё повеяло леденящим ужасом: а что, если мощь эта обратится против Игниса? Что они, смиренные слуги Спасителевы, смогут ей противопоставить? Даже один Начальствующий – это почти неодолимая сила, а если всё воинство?..

Нет. Нет. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Это святая рать, рождённая для Великого Спасения, рождённая волей Спасителя, Его силой и Его огнём, Его пророчествами и провидениями святых, преобразованная из обычных людей и тварей в Игнисе, как в алхимическом тигле; а все сомнения – они от слабой природы человеческой.

Отринь их, магистр! Подними наконец Меч Великого Спасения, делай, что должно – и да свершится предначертанное.

Ты несёшь в мир Меч, Любовь и Спасение.

Повинуясь слабому мановению руки магистра, Начальствующий расправил сияющие крылья, взмахнул ими – по площади прошелестел порыв обжигающего ветра – и вознёсся в зенит, не убирая пламенного меча из подъятой длани. И все праведники устремились за ним по развёртывающейся у них под ногами сияющей дороге.

Люди начали поднимать головы, только когда святое воинство, Меч Спасения, уже сияло в небесах как второе солнце, быстро удаляясь от земли.

Ещё один вздох пробежал по площади – вздох восхищения, смешанного со страхом. И – словно в ответ – от сияющего в небесах облака, в которое обратилось уходящее воинство, оторвалось и плавно пошло вниз белое, радужное на изгибах, пламенное кольцо.

– Знамение! Знамение!.. Благословение! – закричали на площади.

Магистр улыбался. Да, знамение. Начальствующий поистине благословлён самим Спасителем – от кольца исходила спокойная, умиротворяющая сила. Всё будет хорошо, говорила она. Беды кончились, на Игнис сошла великая радость Спасения. Пророчества исполняются, и не надо бояться – весь страх от неверия, от слабости, от лености и от невежества.

Белый пламень окатил великий Собор от перечёркнутой стрелы на главном куполе до подземных келий, сейчас пустых и тёмных; окатил балкон, где в молчании стояли епископы и святые отцы; сошёл на площадь, где люди, смеясь, смотрели в небо – радость, радость пришла, обещанное исполнилось! Люди смеялись и плакали от счастья, а пламень, расширяясь, катился дальше – через весь Старый город, через порт, через пригороды на Каменных холмах, через окрестные сёла, рощи и тракты; катился по морю, по лесам, по городским площадям и сельским погостам, по горным пикам и туманным топям, через узкую полосу северной тундры и безлюдные, выжженные солнцем просторы южных пустынь. Катился, неся успокоение и счастье, уверенность и спокойствие – чтобы где-то там, на противоположном конце мира, расточиться, обратиться сияющей точкой, отдав Игнису всю Спасителеву благодать.

– Они теперь в Неххору? – Марк, епископ Лаонтский, подошёл неслышно, указал взглядом вверх, где за солнечным светом уже едва угадывалась яростно сверкающая точка.

– Да.

Неххора – ближайший мир, мир, куда ведёт половина троп от Игниса. Мир, куда от века бежали многие отпавшие от истинной веры, недовольные, греховные делами и помыслами. Там, конечно, они только и могли что вцепиться друг другу в глотки, ибо без направляющей воли Спасителя, без твёрдого Его закона человек уподобляется зверю, даже более того, становится куда хуже зверя.

– Сперва Неххора, – повторил Великий магистр. – Наблюдающие доносили, там опять вой-на, да такая, что вот-вот весь мир обратят в пепелище; надо спешить, этих несчастных требуется остановить немедленно. А уж потом…

– А уж потом – Идиллия, – тонко улыбнулся епископ Марк.

– Да, – вновь кивнул Великий.

Ибо если в Неххору бежали те, кому слишком жал строгий, но справедливый Его закон, то мир, кощунственно поименованный «Идиллией», был гнездом истинных Отступников. Отступников, бывших некогда частью святой Церкви Спасителя здесь, на Игнисе, но отпавших, считавших, что не они для Церкви, но Церковь для них, желавшие властвовать над другими, сладко есть да мягко спать, прикрываясь Его именем…

Мир, более других нуждающийся в Спасении.

– Да будет так.

Столько приключений, сколько пережил Эварха за последние пару седмиц, он никогда ещё не переживал. Что там охота на тварей!.. Лёгкая прогулка, приятные забавы по сравнению с бытием его в благословенной Долине магов.

Что ж, Пустошник и впрямь не врал, когда говорил, что в этом-то месте маги умеют едва ли не всё. И впрямь, таких могучих чародеев Эварха сроду не видал, даже самые сильные волшебники Вольного города – дети по сравнению с мастерами Долины. И ловца они вытащили с того света – он умирал, исходя кровью и слизью на тропе в Межреальности; сам Эварха этого не помнил, вся его память кончалась уходом от благословенного Игниса, раздери его все демоны!

Вот же святые отцы, подлюки, отпустили не моргнув глазом, зная, что он в Междумирье и дня не протянет. Небось потом бы ещё сходили, забрали обратно суму с золотишком – далеко-то он бы не ушёл.

Ну да благодаря госпоже Кларе, господину Динтре и – брр! – мессиру Архимагу ловец себе жив, почти здоров, а золотишко бодро побрякивает в заплечном мешке.

Даже перстень ему оставили, хоть артефакт, прямо скажем, ценный. Череп в Долине как-то притих, делал вид, что он мёртвая костяшка, но Эварха-то чувствовал, что черепушка в порядке, просто есть у него причины примолкнуть.

А сам ловец, конечно, угодил в переплёт. Причём с самых первых минут в Долине.

Потому что добраться-то он туда добрался – но заветный талисман, Пустошником вручённый, так и сгинул, не показав Эвархе того мага, с кем можно было иметь дело; амулет подобрали спасшие его чародеи, и потом – ищи-свищи!..

А так началось всё даже и неплохо.

Очнулся он в чистой, прилично обставленной комнате – поначалу даже решил, что каким-то образом очутился в одной из дорогих гостиниц города, к примеру, в «Розе и скорпионе», где некогда ждал его возвращения отец Бенедикт.

Правда, очень скоро Эварха понял, что это не так.