Майя мотает головой.

Глеб ждет.

Особого опыта в общении с детьми у него нет, а все что мог интуитивно придумать, попробовал – не работает.

Может, дать ребенку поиграть на телефоне или что еще в таких случаях делают? Кроме шахмат игр на смартфоне нет, но можно закачать. Во что сейчас дети играют?

– Я… – шепчет Майя.

Девочка сжимает пальчики и трет кулачки.

– Говори, не стесняйся, малышка.

– Ну. Мне же нельзя рассказывать.

– Почему?

– Лилочка сказала, чтобы я никогда с незнакомыми взрослыми не разговаривала.

– Хороший совет. Правильно. Но мы же уже знакомы. Забыла? Можешь по секрету мне все что хочешь говорить. А я никому.

Майя снова мотает головой.

Девочка явно хочет о чем-то рассказать, но боится.

Глеб посматривает на пачку сигарет. Он не накурился. Думает, может, прямо объяснить, что он не собирается ее развлекать и что если ей нечего сказать, шла бы она к сестре. С другой стороны, малышка может рассказать нечто такое, что прольет свет на эту дурацкую подозрительную ситуацию с побегом из дома на Лесной.

– Ну?

– Лилочка рассердится.

– Так мы ей не скажем. Это же по секретику.

Глебу противно от самого себя. И ему противно выпытывать у ребенка. Он проводил допросы. Притворялся. Изображал участие и искреннее беспокойство, когда собирал показания потерпевших.

Но сейчас.

Он уговаривает ребенка сообщить секрет. Пытается перехитрить маленькую девочку и выведать ее детские тайны.

– Посекретничаем?

Девочка не согласна.

– Хорошо.

Глеб облегченно выдыхает.

Так, наверное, даже лучше. К тому же нельзя допрашивать несовершеннолетних без присутствия их законных представителей. Тем более допрашивать, используя хитрость.

– Пойдем. Я научу тебя, как заваривать чай. Хочешь?

Странным образом этот гадкий, практически ненавистный ребенок начинает вызывать у Глеба сочувствие и симпатию.

– Ну, все. Не грусти, малютка.

Глеб отодвигает занавеску, пропускает Майю вперед.

Девочка не идет.

– Пойдем. Чего ты? Пойдем, там чаечек с конфетками…

Она стоит, жмурится. Видимо, пытается решить, открыть дяде Глебу свою страшную тайну или лучше не надо.

– Так, ладно. Останемся на балконе.

Глеб опять садится на корточки.

– Майя, послушай. Я вижу, что ты хочешь мне рассказать что-то важное, но тебе нельзя. Правильно?

Девочка кивает.

– Понял. Хорошо.

Полицейский треплет плюшевую игрушку за ухо.

– Котофеич, а тебе можно разговаривать со мной?

– Дядя Глеб, ты что, глупый? Он же не разговаривает.

Майя хохочет и тут же прикрывает себе рот.

– Он же игрушечный. Не настоящий, – говорит она шепотом.

Глеб стучит себя по лбу.

– Точно. Что это я?

– А настоящие коты тоже не разговаривают. Только в фильмах, в мультиках и сказках.

Полицейский кивает.

– Но с тобой же он может? Твой Котофеич с хозяйкой-то точно умеет общаться.

– Со мной да.

– Ну вот.

Глеб опять показывает большой палец вверх.

– Я буду у него спрашивать. А он пусть тебе говорит. А ты мне будешь пересказывать, что он ответил.

Майя задумывается.

Кажется, идея полицейского для ребенка звучит логично. Но что-то в этой идее девочке не нравится. Она сомневается, но все же кивает и протягивает Котофеича.

– Давай.

Глеб наклоняет набок голову, задумчиво мычит. Ему противно притворяться, но другого варианта он придумать не может.

– А скажи-ка мне, уважаемый мистер Котофеич, как тебе был сегодняшний коктейль?

Полицейский смотрит в глаза игрушке, улыбается и берет плюшевую лапу в руку.

– Понравился тебе коктейльчик?

Майя радуется. Похоже, ей подходит такая игра.

Она двигает рукой голову игрушки, наклоняет к себе, будто плюшевый кот говорит ей что-то на ушко.

– Котофеич говорит, что было очень вкусно. Только молока нужно добавлять еще больше. И всегда-всегда заказывать сразу два стакана.

Глеб кивает.

– Мистер Котофеич, а ты, оказывается, классный кот. И в коктейлях неплохо разбираешься.

Майя перешептывается с игрушкой затем оборачивается к полицейскому и деловито сообщает:

– Он говорит, что ты тоже ему нравишься, дядя Глеб.

Полицейский снова наклоняет голову набок, думает, мычит, трет кулаком подбородок.

– А скажи-ка мне, Котофеич, любишь ли ты, ну скажем, тортик или пирожное с шоколадом?

Девочка хохочет.

Опять делает вид, что слушает кота, и кивает игрушке в ответ, мол, поняла, мол, все так и передам.

– Он говорит, что не ест такое. Он любит только рыбку, ну, еще копченую колбаску.

– Понял. Учтем на будущее.

Глеб на мгновение задумывается, чешет макушку, затем с ходу четко и точно выстреливает главные слова:

– Котофеич, почему Майя и Лилочка убежали из дома?

Майя от неожиданности теряется. Она пожимает плечами, смотрит на игрушку, затем выглядывает из-за шторы и проверяет, не проснулась ли сестра.

– Ответь, Котофеич.

Глеб напирает.

– Ну! Не молчи! Отвечай, почему!

– Он говорит, что не знает.

Девочка убирает Котофеича за спину.

– Стой. Подожди-подожди. Котик, не уходи.

– Он не хочет больше играть…

– Прости, пушистик, я не буду кричать. Вернись, Котофеич, я хочу задать последний вопрос. Ответь мне. И я отстану.

– Он не играет…

– Ваш папочка ругался? Может, папа громко спорил с мамой?

Майя быстро мотает головой и поднимает свои маленькие бровки. Глаза слезятся. Ребенок вот-вот расплачется.

– Котофеич, ты не ответил!

Глеб чувствует, что уже перегнул, но не отстает. Его внутренний бессовестный полицейский продолжает наседать на ребенка.

– Скажи мне. Папа сильно злился? Папа кричал? Ну же, не молчи. Котофеич, отвечай.

Майя бросает игрушку на пол и повисает на шее полицейского.