Лилия рассказывает полицейским, что обычно бывает, когда это омерзительное существо под названием «папа» трезвеет наутро. Как оно становится злым, еще более кровожадным и жестоким.

– Вот, ым, почему мне пришлось…

– Скажи, а почему твоя мама не вызвала полицию? Почему не обратилась к нам за помощью?

Кажется, Глеб не верит ни единому ее слову. Не верит, и со своей врожденной подозрительностью старается выпытать детали.

– Не знаю, ым. Наверное, боится… Его.

– А сама чего? Позвонила бы.

– Мне уже все понятно, – говорит Владимир и отпивает кофе. – Я уже говорил, но повторюсь – я помогу вам.

Глеб еле сдерживается, чтобы не покрутить пальцем у виска. Вместо этого он дергает друга за рукав.

– Пойдем покурим?

– Только что же…

– Пойдем-пойдем.

Полицейские встают и идут к выходу.

Лилия показывает сестре, что та уже может открыть уши. Майя как ни в чем не бывало, не выдавая, что все слышала, словно опытный агент под прикрытием, приподнимает бровки, берет ложку и принимается за вторую порцию лакомства с джемом.

Колокольчик на входной двери звенит, и полицейские закуривают.

– Ты же видишь, что она врет?

Глеб показывает на Лилию, которая за окном что-то объясняет сестренке и помогает справиться с оладьями.

– С чего ты решил?

– Лесная. Это наш участок. Ты сам знаешь, кто там живет. Какой-то алкаш не может себе позволить домик в том районе. Да дай сюда!

Он выдергивает из рук Владимира зажигалку, которой тот безуспешно чиркал, стараясь подкурить, и зажигает огонь.

– И что, если у подлеца полно денег? Ты только послушай, что рассказывает девочка. Он же садист.

– Да не верю я ей.

– А я думаю, девочка говорит правду.

Глеб удивляется наивности друга. Человек после месяца на службе в полиции перестает верить, а тут вдруг с полуслова доверие к незнакомке.

– Нельзя так. Надо проверить.

– Проверяй.

– Обязательно. Не сомневайся.

– Не сомневаюсь.

Владимир выдувает дым в сторону.

– Завтра в отделении узнаем.

– Наверняка кто-нибудь из родственников уже заявил о пропаже.

– Возможно. А сегодня оставим их у меня.

Глеб от неожиданности закашливается.

– Ты это не серьезно.

– Утро вечера мудреней.

– Нельзя…

– Послушай, если то, что говорит девчонка, правда хотя бы на десять процентов…

– А если нет?

– А если нет, я лично за ручку отведу их домой.

– Крот, их разыскивают. Это же дети… Знаешь, что с нами сделают, когда выяснится, что они скрывались от родителей у сотрудников полиции? У людей, которые должны предотвращать…

– Разговор окончен. Сегодня они остаются с нами.

Глеб знает, что с ним спорить бесполезно. Баран. Упертый баран. Крот толстолобый. Если уж решил, будет бодаться до конца.

Тем более, когда баран Владимир пьян.

Полицейский щелбаном бросает окурок мимо урны, качает головой и открывает дверь.

– Жди, упертый. Расплачусь и позову девочек.

Всю дорогу Майя не умолкает. Рассказывает, как ее Котофеичу понравилось в кафе. Говорит, что такие вкусные оладьи Котофеич пробовал только на кухне у мамочки, а коктейль – так тот вообще язык проглотишь.

Такси сворачивает во двор и останавливается возле детской площадки между девятиэтажками.

– Держи, – Владимир протягивает Лилии ключи. – Третий этаж, десятая квартира. Поднимайтесь, я сейчас.

Девушка мгновение сомневается, смотрит на сестренку, встречается глазами с малышкой и берет ключи.

– Поднимайтесь пешком. Лифт не работает.

Глеб тем временем после непродолжительных безуспешных торгов расплачивается с водителем.

– Глеб, давай ты за детьми, а я еще в магазин на минутку.

– Зачем? Мы же только оттуда.

– Надо.

Глеб приподнимает тяжелый пакет и показывает.

– Вот. Полная сумка.

– Это нам. А девочки? Надо на завтрак что-нибудь. Хлопья, там, тосты. Не будут же они консервы с засохшим хлебом грызть. Или чипсы твои?

Глеб соглашается. Владимир, может, и баран, но внимательный, и на этот раз он прав.

– Поднимайся и присмотри за ними. Разложи в зале диван. А комнату отдай девочкам. В шкафу поищи полотенца, и там все, что еще может им понадобиться. Похозяйничай, короче.

Глеб недовольно мотает головой, но соглашается.

Поднимается по лестнице, по пути наблюдает через грязные стекла, как его друг спешит в сторону магазина.

Дверь не заперта.

Глеб еще с лестничной площадки слышит, как телевизор поет детскими песенками из какого-то мультфильма. Значит, не растерялись. Нашли любимый телеканал.

Одинокая квартира. На широкой обувной полке стоят всего одна пара ботинок и тапочки девочек. В коридоре не хватает вещей. Пустые вешалки, как после ограбления или как в дешевых съемных квартирах. После развода Владимир не позаботился, чтобы создать уют. Его все и так устраивает.

Глеб проходит в комнату.

Можно было и не говорить девочкам, чтобы они чувствовали себя как дома, лишь порог переступили тут же освоились.

Майя притащила откуда-то плед и устраивает Котофеича в кресле. Лилия где-то нашла и уже переоделась в халат бывшей жены Владимира и уже ходит в ее тапочках по квартире, рассматривает фотографии.

– Это, ым, его сын? – она показывает снимок.

– Да. Это Костик.

– Хорошенький, ым, мальчишка. Видимо папа, ым, его любит. Смотри, сколько…

Она показывает на стены, увешенные яркими рамками с фотографиями смеющегося мальчика.

– Да, – отвечает Глеб коротко.

Глеб не собирается любезничать с ней.

Он уверен, что Лилия обманщица. Возможно, хитрая преступница. Наглая мошенница. Может, ей пришло в голову и хватило наглости обчистить квартиру полицейского. Вряд ли, конечно. Но Глеб уверен, что девушка ему что-то не договаривает. Подозрительные сестрички. Нужно придумать, как вывести Лилию на чистую воду.

– Сколько, ым, ему сейчас лет? На этих фотографиях он выглядит чуть старше, ым, моей Майки.

– Не знаю.

Полицейский мечтает прекратить это бесполезное общение. А подозрительная девушка не отстает.

– Костик, ым, на вас чем-то похож.