– Все нормально.

– Нет. Ненормально. Меня накрыло – и под руку попал ты. Это несправедливо!

– Если уж начистоту, – говорит Билл, оглядываясь на Фиону, кивающую Дрейку в дальнем конце аптеки, – то я тоже должен кое в чем признаться. Ты и правда видела меня несколько ночей назад у своего дома.

От изумления у меня округляются глаза.

– Я поджидал Марка. Собирался выяснить с ним отношения, а потом увидел, что у него дома мать… Стало неловко. – Он пожал плечами. – Может, оно и к лучшему. Я решил не говорить Фионе, что знаю о Марке.

– Правда?

Билл кивает.

– Конечно, раз считаешь, что так правильнее… – растерянно произношу я.

– Именно. – Его лицо светлеет, как будто после наших объяснений у него с души упал камень. – Снова друзья?

– Само собой!

Он распахивает объятия.

– Сейчас я тебя просто обниму. Только не бей, договорились?

Обычная шутка, однако мне становится неприятно – уж слишком свежи воспоминания.

Неподвижный воздух библиотеки пропитан застарелым запахом книг; за главным столом трудятся как пчелки Лора и Мейв. Лора поднимает взгляд и радостно машет мне рукой. Я машу в ответ. Библиотекарши переглядываются, вид у Мейв удивленный.

Интересно, что означает этот обмен взглядами? Наверное, гадают, почему я пишу здесь, а не дома.

У дальней стены в укромном уголке стоит стол – идеально для работы: мне хочется находиться среди людей, но не хочется, чтобы мне мешали.

Щелкаю библиотечный стол на мобильник и загружаю фотографию в «Фейсбук». Сегодня работаю в библиотеке – место действия полезно иногда менять.

Палец уже тянется к кнопке «Отправить», но в последний момент я останавливаюсь. В голове эхом звучат слова Флинна.

«Все, что ты пишешь, чем делишься, навсегда останется в Интернете. Это же следы!»

Если отправить сообщение в Сеть, то мир узнает не только, что я работаю в библиотеке, – мир узнает, что меня нет дома.

В голове, словно рыба среди водорослей, мельтешит одна мысль… Эксперимент… Я сохраняю пост, но не публикую. Пусть полежит до завтра.

Итак, ноутбук открыт, наушники на голове.

Осталась одна неделя.

По венам растекается паника, проникает в ребра, сжимает грудную клетку…

Спокойно! Сосредоточься.

Где моя музыкальная подборка для творчества? В ушах звенит воздушный неоклассический трек, я кладу руки на стол. В монитор смотреть невозможно – глаза горят, будто в них насыпали песка.

Наконец переливы музыки, библиотечная обстановка и удаленность от дома начинают действовать. С радостью, преисполненная благодарности, я набираю первые слова, возвращаясь в лабиринты своей истории.

Не знаю, как долго я уже сижу и пишу, когда за спиной беззвучно возникает посторонний. Из-за наушников я не сразу понимаю, что рядом кто-то есть, – оборачиваюсь, только увидев отражение на экране ноутбука.

Неподалеку от стола стоит Мейв и смотрит в монитор.

Я снимаю наушники.

– Мейв?

– Вы были так сосредоточены, я не хотела вас беспокоить. Вторая книга – тоже психологический триллер?

Я киваю, закрывая крышку ноутбука.

– Трудно, наверное, всегда держать себя в состоянии повышенного напряжения, тревоги…

Странное предположение…

– Тревога и напряжение у меня только на страницах романа, – отвечаю я.

Однако в ее позе и взгляде мне чудится нечто знакомое… Не понимаю. Хотя чему удивляться, что до меня все медленно доходит? Очередная бессонная ночь, долгое хождение по пустой комнате в иссиня-черном сумраке, ворочание с боку на бок на горячих смятых простынях…

– Как вы себя чувствуете? – отваживается спросить Мейв. – После ночи?

– Простите, что?

– Стивен упоминал о ночном вызове…

Какой еще Стивен?

Я уже собираюсь ответить, что понятия не имею, о чем она говорит, как внезапно вспоминаю: Мейв замужем за полицейским. Стивеном. Капитаном полиции Стивеном Картом.

Прекрасно – явиться домой и рассказать жене подробности вызова. Это же нарушение кодекса о неразглашении конфиденциальной информации! Что он ей наболтал? Что я писательница-истеричка, вообразившая, будто ее заперли в кабинете на ключ?

– Все хорошо. Маленькое недопонимание. – Я изображаю улыбку, а в уме вертится одно: кому могла рассказать об этом Мейв? Лоре? Членам книжного клуба? – При свете дня все выглядит иначе! – жизнерадостно добавляю я.

– Разумеется, – соглашается она таким серьезным, взвешенным тоном, что я задумываюсь: какой смысл несут эти слова для нее?

Могильная темнота. Три часа ночи. В груди бешено колотится сердце, словно я пробежала марафон и теперь задыхаюсь.

Что-то вышло из строя, я почти уверена.

В этот глухой час меня тревожит такое количество проблем, что хватит не на один список: срок сдачи книги, ипотечные платежи, которые я не успеваю гасить в срок, угроза лишиться дома…

Однако бессонница, ночные бдения и пот под коленями по другой причине, менее очевидной и более существенной.

Меня, кажется, настигает прошлое.

Это как подводное течение, струящееся по глубинным темным каналам. Острый страх, дурное предчувствие. Предчувствие близкой расплаты.

Дом залит солнечным светом; растекающееся по комнатам золотое сияние придает им воздушный, жизнерадостный вид. А я стою в темном уголке коридора, рассматривая закрытую входную дверь.

Она заперта на ключ – я проверила. И черный ход на кухне тоже. И окна. И винный погреб. Все крепко заперто и дважды проверено.

Никто не проникнет внутрь.

Автомобиль припаркован в миле отсюда на второстепенной дороге – я оставила его там еще утром, а потом легким бегом вернулась через бухту домой.

Словом, машины на подъездной дорожке нет.

Отлично!

Я достаю из кармана телефон, открываю «Фейсбук» и перечитываю сообщение, которое сохранила вчера. Внеся кое-какие изменения, жму на кнопку «Отправить».

Весь день работаю в библиотеке. Со мной лишь бутылочка воды, наушники и верный ноутбук. Мой девиз на сегодня – строгость и аскетизм. Мне нельзя покидать стол, проверять телефон и выходить за чашечкой кофе, пока я не напишу три тысячи слов. Пожелайте мне удачи!

Если за моими перемещениями следят через социальные сети, то это – прямое приглашение.