– Бегите! – вопит один голос.

– К кухне! – кричит другой.

И тогда Циби, Ливи, Магда и Ева бегут по взлетной полосе к сооружению из гофрированного железа, в котором размещается кухня.

Снаружи на летном поле взрываются бомбы.

– Пусть нас лучше убьют союзники, чем немецкие свиньи! – заявляет повариха. – И если нам суждено здесь умереть, то по крайней мере набьем себе брюхо. Давайте ешьте! – командует она.

Сестры запихивают еду себе в рот и в карманы.

Когда звучит сигнал отбоя тревоги, женщины возвращаются на летное поле и видят, что их тщательная работа испорчена недавними взрывами.

На следующий день изматывающая работа продолжается, но сестры каким-то образом попадают в ритм этого труда.

– Для нас это пустяковая работа, – шутит Циби. – Когда мы только попали в Освенцим, нам пришлось работать на сносе зданий.

– Кирпичи надо было класть вот так, – говорит Ливи, осторожно кладя в тачку кусок шрапнели. – Если от кирпича откалывался кусок или он трескался, то треснуть могли тебя.

Работа простая, но неблагодарная: в каждую десятую из заполненных ими воронок вновь попадает бомба. Поэтому однажды Циби объявляет Магде и Ливи, что они больше не вернутся на летное поле. В этом нет смысла, уж слишком опасно, и, похоже, в Рецове никто за ними не следит. Циби ждет замечаний со стороны капо, но их нет, и сестры бродят по лагерю, всегда сопровождаемые маленькой Евой.

Приходит весна, и в лагере поселяется странное беспокойство. Надзиратели какие-то рассеянные. Заключенных кормят, собирают на перекличку, но лишь немногие выполняют работу. Все ждут того, что должно произойти.

– Циби Меллер, покажись!

В дверях барака стоит надзирательница и читает ее имя из списка на листе бумаги.

Идет дождь, и сестры лежат на нарах, слушая рассказ Евы о своей матери – доброй женщине, любившей свою девочку, но однажды утром ее забрали вместе с десятком других женщин, и она больше не вернулась.

Циби сжимает руку девочки и спускается с нар. Магда и Ливи идут следом за ней.

– Я Циби Меллер, – говорит она.

– Пойдем со мной. Это твой счастливый день.

– Почему? – спрашивает Циби, выходя следом за надзирательницей наружу.

– Тебя отправляют в Швецию. – Она видит Магду и Ливи. – Не всех вас. Только Циби Меллер, – резко добавляет она.

– Мы пойдем туда, куда и сестра! – настаивает Магда.

– Сестра? Но ваших имен в списке нет.

– Каком списке?

– Красный Крест отвозит всех американских узников в Швецию, а потом в Соединенные Штаты, – объясняет надзирательница.

Магда и Ливи обмениваются взглядами и разражаются смехом, но Циби не смеется. Ее шутка вышла им боком, и теперь немцы разлучат их.

– Простите, – тонким голосом говорит Циби. – Это была глупая шутка. Я из Словакии, не из Нью-Йорка.

– Ты думаешь, меня волнуют твои шутки? В списке есть твое имя, и ты пойдешь со мной.

Перед тем как уйти, Циби поворачивается к сестрам:

– Возвращайтесь в барак. Я разберусь с этим. Не волнуйтесь. Прошу вас, не волнуйтесь.

Магда и Ливи смотрят ей вслед, их смех горько отзывается в ее ушах.

И действительно, Циби в конце концов возвращается и залезает на нары, где ее дожидаются сестры.

– Мне пришлось постараться, чтобы уговорить чиновника, – объясняет она. – Наверное, он просто меня пожалел.

Однако Магда замечает, что Циби чем-то озабочена. У нее нахмурен лоб, словно она пытается разрешить какую-то проблему.

– Что-то еще? – спрашивает она.

Циби берет сестер за руки и медленно произносит:

– Он сказал мне, они закрывают этот лагерь. Нас могут отправить на следующий марш.

Несколько дней спустя заключенных Рецова строят в колонну и выводят из лагеря. И снова за узниками надзирают эсэсовцы, но на этот раз упавших не бьют и не расстреливают, их просто игнорируют. Дорога, по которой они идут, разбита снарядами, и девушкам приходится ступать осторожно, чтобы не подвернуть в яме ногу. Они проходят мимо разбомбленного немецкого транспорта, по земле разбросаны оторванные конечности убитых солдат. Под лучами полуденного солнца пышно разрастаются деревья, травы и цветы в лесах и полях немецкой сельской местности. А несколько месяцев назад земля была укрыта глубоким снегом. Они идут медленно, Циби и Ливи держат Еву за руки.

– Вы заметили, что конвойные исчезают? – спрашивает Магда. – Я только что видела, как один скрылся на лесистой опушке, даже не оглянувшись.

Циби и Ливи оглядываются по сторонам. Циби выходит из колонны, смотрит назад, на сотни женщин у себя за спиной, и с шумом выдыхает:

– Ты права. Куда все они подевались?

– Они нас бросают, – отвечает женщина.

А потом те же слова повторяет еще одна.

Вскоре Циби и ее сестер окружает группа женщин.

– Пора бежать, – говорит одна.

– Можем попытаться, – добавляет другая.

– Уж лучше получить пулю в спину, чем провести еще день, еще час в плену у нацистов, – говорит третья.

– Давайте это сделаем! – предлагает Циби. – Перейдем на обочину дороги.

У нее сердце уходит в пятки, когда она встречается взглядом с сестрами, но Магда и Ливи кивают. Они исполнены надежды, чувствуя неожиданный прилив сил. Они не вынесут очередного марша, очередного лагеря, очередного жестокого приказа от бессердечных конвойных.

На миг Магда задумывается, стоит ли оставить Еву, но один взгляд на девочку, сжимающую руку Ливи, убеждает Магду, что Ева пока должна пойти с ними.

Группа из десяти женщин выходит из колонны и идет в сторону поля за дорогой. Отойдя совсем недалеко, они слышат шаги бегущего за ними человека.

– Halt! Halt! Или я буду стрелять! – слышится окрик эсэсовца.

Циби медленно поворачивается лицом к молодому солдату. Он останавливается и поднимает винтовку. Циби встает на линию огня, загораживая собой женщин за спиной.

– Ты такой молодой, – говорит она. Если ей суждено сейчас расстаться с жизнью, она не хочет на коленях умолять о снисхождении. Она хочет посмотреть своему убийце в глаза. – Ты мог бы просто повернуться и уйти. – Циби делает еще один шаг.

– Сделаешь еще один шаг – и я выстрелю, – заявляет он.

Циби делает еще один шаг.

– Нет, не выстрелишь, – шепчет она. – Выстрелишь в меня – и остальные набросятся на тебя, как рассерженные пчелы. Скольких из нас ты сможешь застрелить, прежде чем мы выцарапаем тебе глаза? Я проявляю к тебе милосердие, так что беги.

У нее сильно бьется сердце, может быть, он даже слышит его стук. Циби безмерно удивлена, когда солдат поворачивается к женщинам спиной и убегает.

Взглянув на женщин, она видит, что они закрыли лицо руками. Ливи уткнулась в плечо Магды, а Ева прижалась к ее животу.

– Ну это было легко, – с облегчением выдохнув, произносит Циби. Сестры