почти до второго этажа. И главное — идеально правильной конусной формы, будто её как кусты обстригали. Ещё и озеро там, оказывается, было. Утки вон плавают. Ха! Вспомнилось, как Румянцев наперегонки с ними плавал. И ведь обгонял, чертяка!

Нужно хоть что-то в памяти оставить перед обратным телепортом.

А вот ворота в поместье сегодня были закрыты. Новые порядки. Румянцев себе такого никогда не позволял. Всех с распростёртыми объятьями встречал. Вот человек же был…

От дерева отклеился сторожевой. Пошёл ко мне. Я видел его в первый раз, хотя многих из прежней команды Мясника знал. Тот был одет непривычно. Шаровары, синяя куртка с шевронами и золочёными бляшками, на плече — блестящий мушкет с чёрным прикладом.

Нифига себе! А где тесаки и испачканные кровью халаты?

— Иду-иду! — пробормотал сторожевой.

И так он медленно шёл… Господи… За минуту прошёл только половину пути. Я не стал ждать, вцепился в колонну, взбежал по ней, кувыркнулся и оказался во дворе.

— Эй! Господин Исаев никого не принимает!

Исаев? Вот тебе и новый хозяин тела. Раньше Мясника все Мясником звали. Даже он сам. Ха-ха! А теперь, видать, всё изменилось. Ко мне же Конфуз — его права рука — приходил. Говорил, что Мясник заболел. Вот болезнь боком и вышла. Был Мясник, а стал Господин Исаев. Пойдём знакомиться.

— Нельзя!

— Тебя забыл спросить!

Сторожевой потянулся к мушкету, но я его опередил. Скользнул в сторону, провёл развеянной рукой под мышкой, потянул за ремень. Шаровары упали на землю. Он бросил мушкет, потянулся к штанам. Я пнул оружие ногой. Мушкет дважды крутанулся, ремень обвязал ноги. Сторожевой потянул штаны, ремень шаровар спутался с ремнём мушкета, мужик запнулся и грохнулся на каменной дорожке.

— Стрелять буду!

— Ага! Только попробуй!

Подойдя к дому, я заметил, что все окна восстановили. Следов Самсона не осталось. Да и вообще… Как-то подозрительно чисто и аккуратно всё было. Не к добру это.

Открыв дверь ногой, я прошёл мимо фонтанчика в холле. Вместо писающего Румянцева, теперь там стояла русалка. Безвкусица!

От прежнего Мясника не осталось и следа. Тот сидел в нефиговом таком троне с золотыми подлокотниками и красным бархатом, а вся комната была заставлена доспехами, картинами, сверкающими ружьями, наручами и шлемами. Ни девок, ни вина. Дорогущие безделушки, среди которых сидит Мясник в костюме гусара и ещё один незнакомый помощник.

Разговор у нас не заладился с порога, а потому помощника я выставил за дверь. Тот грозился с оружием вернуться. Пришлось взять самый здоровый мушкет с бриллиантами возле курка и сделать большую дырку под потолком, чтобы гадёныш и думать не смел.

Новый Мясник чуть не обоссался. За трон спрятался, деньги стал предлагать.

— Нафига мне твои деньги?! Где люди?!

— Какие люди?!

— А у тебя людей, что ли, не было, увалень?!

— Были. Распустил же.

— Почему?!

— Так дорого ведь!

Ну понятно. Мы хоть деньги брали, чтобы тратить, а этот просто собирал. Цацками обставился, всю охрану уволил. А сторожить добро кто будет?

— Значит, болел, потом очнулся и ничего не помнишь?

— Ага.

— Точно?

— Точно-точно!

— И не помнишь, что мы с тобой в детстве лучшими друзьями были?

— Не-а.

— И не помнишь, как тебе Забава перед всем классом морду набила?

— Нет.

— А потом мы тебя бабой весь год звали.

Мясник промолчал.

— А как с друзьями в поход за стену ходили?

— Не-а.

— Потом мы ещё коровью лепёшку нашли и тебя съесть заставили! Вот весело было!

Мясник нахмурился, но потом посмотрел на мушкет и снова улыбнулся:

— Не-а, ничего такого не помню.

— Так, а может, ты что-то не договариваешь, Исаев?

— Почему же?!

— Может быть, ты с другого мира к нам явился?! А?!

Мясник проглотил слюну.

— Про лигу чемпионов слышал? Про интернет? Месси в тридцать пять таки взял кубок мира!

Мясник опустился на задницу. Моргает. Понял, что я знаю про его секрет, но на мои слова не отозвался. Из другого мирка заехал? Не из моего?

Весело тут, однако, в Виктомске. Перевалочная база для всех контуженных из других миров.

— А ты?.. Тоже?

— Что?

— Из другого мира? — он выпучил глаза.

— Нет, я — доктор из психушки. И часто с другими мирами общаешься? Понятно-понятно… Сейчас наряд вызову, в больницу поедем!

— Не надо! Я же…

Людей у него нету, а значит, делать мне тут нечего. Я бросил мушкет, открыл дверь. В коридоре стоял тот самый помощник, держал пистолет. Тряслась рука, а колени тряслись ещё сильнее. Пушка ходуном ходит из стороны в сторону, будто он мух ей отгоняет.

— Стоять! — то ли крикнул, то ли прошептал он.

— Смотри!

Я поднял руку и растворил её. Только что была из мяса и крови, а тут — бац! Дымок в воздухе колышется.

Ну всё! Загипнотизировал нахер! Глаза округлились, рот открыл, замер. Я пистолет у него из руки вырвал, рукояткой в глотку затолкал. Тот и не сопротивлялся. Хоть глаза ему выколи — лишь бы галлюцинацию развидеть. Взял я его за шкирку, оттащил в угол, усадил на лавку и дождался, пока контузия пройдёт.

— Где Конфуз?

— А?

— Конфуз — бывший зам Мясника?!

— А-а-а-а…

— Что, а-а-а? Где он, бестолочь?!

— Так вернулись все обратно. Господин Исаев их уволил!

— Ну и дебил, твой господин Исаев! — я бросил помощника и пошёл к выходу.

… … …

В храм я вернулся к ночи. Устал до обморока. Хорошо хоть Крис, красавчик, ужин приготовил. Поели, вышли на улицу.

— Сразу видно, король приехал, — сказал Крис.

— Ага.

Это тебе не Глинский, которого помоями на улице обливают. Тут любовь прививают с детства мечами и пистолетами. Не любишь короля? Ну давай, до свидания.

Виктомск сегодня светился, будто Лас-Вегас. Куда они только факелов и керосиновых фонарей не натыкали. Даже доки Ростопчиной. Её богу, три месяца чёрным пятном на карте города смотрелись, а сегодня сияли похлеще земель подхалима Прокофия.

Чего это она так расстаралась? Хотя понятно чего. Вину перед Мещерским заглаживала. Этот кретин таки спалил нашу встречу. Меня покарал, а ей жёлтую карточку показал. Ещё одну жёлтую получит — и нахер с поля. Тут я её понимал. У неё муж и дочь. Влада…

Время от времени в районе Мещерского палили из ружей. Фейерверки ещё не изобрели, вот и развлекались. В воздух стреляли. А может и не в воздух. Король же приехал. Если даже я умудрился такую чернуху творить и на свободе остаться, то ему все дороги открыты. Может он там, как кегли, людей Мещерского выставил и хреначит из мушкета по ногам?

— Завтра дело у тебя будет