такой план. Пока… — замолкаю и шарю по ее лицу жадными голодными глазами. Мои руки на ее талии, которыми я практически обхватываю девчонку по диаметру. Она тонкая и худая. Худая неприлично, но мне жутко подходит.

— Пока… — выгибает бровь, требуя продолжения.

Если я покажу наглядно, это засчитается?

Впиваюсь в сладкий рот губами, кайфуя от их мягкости.

Ее стон красноречиво подсказывает, что она не против и мое объяснение принято.

Никогда не воспринимал поцелуи как что-то глобальное. Небольшая прелюдия к сексу — не более того.

Но сейчас во мне образуется какая-то сверххимоза, которая заставляет наслаждаться этим процессом. С ней целоваться мне стало жизненнонеобходимым. С ней.

Руки Яны обхватывают мои плечи, и эта самая откровенная поза, в которой мне приходилось бывать. Самая волнительная и адреналиновая. В вузе, на преподавательском столе.

Оттянув воротник ее водолазки, целую в шейку, облизывая свои оставленные засосы.

— Ммм… — стонет Яна.

Звонок на пару режет слух.

Яна сжимается в моих руках и утыкается носом между плечом и моим ухом, словно прячется от тех, кто может войти.

— Звонок, — тонко шепчет ее ротик.

Да, блин. Так некстати.

Отстраняюсь, но по-прежнему удерживаю ее сидящей в руках.

— Яна, я не хочу, чтобы между нами оставались секреты и недосказанности, — ее глаза испуганно расширяются, пальцы впиваются в плечи, и я не могу найти этому объяснение. — Я с тобой честен. И надеюсь на взаимность. А на счет твоей работы в том баре мы поговорим позже, — целую девчонку в лоб и помогаю спрыгнуть со стола. — Пообедаем?

— Сегодня? — настороженно спрашивает, точно испуганный котенок. Киваю и смотрю на время, которое далеко от обеденного. — У меня после вашей пары еще одна, — смущенно лопочет.

— Подожду тебя в машине за шлагбаумом. И, Ян, прекращай выкать. Я чувствую себя твоим преподавателем.

— Ну это же так и есть, — хохочет Решетникова.

— А мы не скажем об этом никому, м? — идем в сторону двери, держась за руки.

— И … у нас типа отношения, Илья Иванович? — в ее глазах веселье.

В моих брюках тоже.

От которого не весело мне.

Больно и натирает, блин.

Отношения…

Задумываюсь… Этого слова не было в моем лексиконе прежде, но не скажу, что оно меня задевает. И с учетом того, что я собираюсь с ней спать и планирую это делать неоднократно, то, наверное, да.

— Возможно, — уклончиво отвечаю и проворачиваю замок в двери.

— И мы будем целоваться? — игриво закусывает губку.

— Ты даже не представляешь куда, где и сколько, — поигрываю бровями, поправляя натянутые в паху брюки. — Сначала выходишь ты, следом я. Давай, — киваю на выход, замечая, какими свекольными стали щеки Яны.

— А можно сейчас? — взявшись за ручку двери, оборачивается девушка. Вопросительно приподнимаю брови. — Ну… можно уже начать целоваться?

Ору внутри себя.

Ору и даю себе подзатыльник, когда сомневался в том, надо ли мне оно или нет. Не фига. Теперь только вперед. Эта девчонка просто ведьма какая-то…

— Можно всё, — улыбаюсь. Закрываю газа и подставляю губы, но получаю чмок в нос. — До встречи, Илья Иванович, — подмигнув, Янка скрывается за дверью.

Пфф…

Провожу рукой по волосам.

Все-таки садишься в эту упряжку, да, Миронов?

Сажусь.

Сажусь, блин.

Через минуту выхожу следом.

— А зачем ты меня караулил? Почему на пару не пошел? — слышу справа.

Поворачиваю голову и вижу Яну и долбанного Авдейкина.

Они стоят напротив друг друга и возбужденно переговариваются.

— Зачем он постоянно тебя задерживает? Что он тебе сказал? — выпытывает толстяк, отчего мои руки сжимаются в кулаки.

Они оба меня не видят, но вижу их я и слышу.

Этот Пуаро меня бесит.

— Тебя это не касается, Авдей. Перестань за мной следить, — рявкает Яна и, закинув рюкзак на плечо, делает шаг, но пацан хватает ее за руку, не давая уйти.

Меня раздирает желанием подойти и вырвать его руку с корнем. Но давать лишний повод для слухов, чтобы компрометировать себя и Яну, я не имею права. И это в очередной раз доказывает, что отношения между преподавателем и студенткой обречены, потому что защитить свою женщину ты можешь только у себя в голове.

— Авдейкин, почему вы не на паре? — мой голос отражается от тишины коридора.

Яна испуганно смотрит на меня, а я прожигаю его.

Глава 33. В голове моей туманы...

В сотый раз щипаю себя за запястье под столом.

Я не верю, что нахожусь в Москве в кафе с деловым и важным мужчиной, и я здесь не в качестве официантки, а мой спутник — не преподаватель, а вроде как … кто-то, с кем я постоянно целуюсь.

У меня язык не поворачивается назвать его своим парнем: во-первых, он не выглядит как парень, во-вторых, на моём языке образовался мозоль от того, насколько бесконечно много я называла его по имени-отчеству, ну а, в-третьих, наши с ним непонятные отношения сложно назвать отношениями между парнем и девушкой.

Миронов сидит напротив и разговаривает по телефону. Я не то, чтобы подслушиваю, но не услышать слов, которые исходят из его рта, можно только если закрыть уши. И если Миронова все устраивает, и он не вышел переговорить, скажем, на улицу или в туалет, значит я имею права слушать.

Он говорит о каких-то поставках и переналадках. Я ничего не понимаю кроме того, что это не связано с преподавательской деятельностью.

Я не знаю о нем ничего. Ничего.

Но не сложно понять, что на такие квартиру, машину и стильные шмотки с зарплатой доцента не заработаешь.

Я очень нервничаю. Очень. Потому что в своих джинсах с масшопа и водолазке я не подхожу ему как меня не крути.

Я даже не умею вести себя в обществе и в этом самом кафе: не знаю, куда деть руки и как правильно есть. Я ни разу не была в кафе. За четыре года проживания в Москве я как посетитель ни разу не была в кафе. Тем более с мужчиной. У меня на это не было времени и материальной возможности.

И это мой недостаток, который нас отбрасывает друг от друга.

Это же неправильно глазеть по сторонам как дикарка и рассматривать посетителей, высокие потолки с деревянными балками и думать о том, что недоеденную нами