В эмоционально насыщенные моменты человекообразные обезьяны способны влезть в шкуру другого. Мало какие животные обладают такой способностью. Например, все ученые, стремившиеся найти признаки утешения у мартышкообразных обезьян, потерпели неудачу. Собрав необходимые данные, они не нашли ничего подобного тому, что мы обнаружили у шимпанзе. Мартышкообразные не проявляли утешительного поведения, даже когда кусали их собственного малыша. Они защищали детенышей, но не демонстрировали объятий и поглаживаний, которыми у человекообразных мать успокаивает огорченное чадо. Это делает поведение человекообразных намного более похожим на человеческое. Что же разделяет человекообразных обезьян и человека? Отчасти это может быть лучшее осознание себя, потому что именно это второе отличие известно даже дольше, чем утешительное поведение. Человекообразные обезьяны – единственные приматы, за исключением нас самих, которые распознают собственные отражения. Узнавание себя проверяется следующим образом: не подозревающему об этом животному наносят краской метку в таком месте, например над бровью, которое ему самому не видно. После этого испытуемому дают зеркало. Ориентируясь на свое отражение, человекообразные обезьяны трут окрашенное место рукой и рассматривают пальцы, которыми касались метки, таким образом удостоверяясь, что цветное пятно в зеркале действительно находится на них самих. Мартышкообразные обезьяны такой связи не выстраивают.

Каждое утро, когда мы бреемся или наносим макияж, мы полагаемся на эту способность. Воспринимать свое отражение в зеркале как самих себя для нас является абсолютно логичным, но едва ли мы можем ожидать того же от других животных. Представьте, что ваша собака идет мимо зеркала в коридоре и вдруг резко останавливается – так же, как мы, когда наше внимание привлечено чем-то необычным. Собака наклоняет голову на бок и разглядывает свое отражение в зеркале, тряся головой, чтобы расправить завернувшееся ухо или убрать застрявшую в шерсти веточку. Мы бы, наверное, испытали шок! Собаки никогда этого не делают, а вот человекообразные обезьяны обращают большое внимание на свое отражение. Если я подхожу к своим шимпанзе, надев темные очки, что летом случается часто, они корчат странные гримасы, глядя в стекла моих очков. Они трясут головой, пока я не снимаю очки и не подношу к ним поближе, словно зеркало. Самки поворачиваются, чтобы посмотреть на свой зад, – весьма логично, учитывая притягательность этой части тела, – и большинство шимпанзе открывают рты, чтобы рассмотреть, что у них внутри, касаются зубов языком или ковыряют в них пальцами, следя за отражением в зеркале. Иногда они доходят даже до того, что «украшают» себя. Суме, самке орангутана из одного немецкого зоопарка, поставили зеркало, и она собрала разбросанные по клетке листья салата и капусты, сложила их стопкой, а затем водрузила все это себе на голову. Не отводя глаз от зеркала, Сума тщательно поправляла свою зеленую «шляпку». Можно было поклясться, что она готовится к свадьбе!

Осознание себя влияет на то, как мы взаимодействуем с другими. Примерно в то время, когда дети впервые узнают себя в зеркале (это происходит в возрасте 18–24 месяцев), у них также развивается стремление помогать, направленное на нужды других. Их развитие подобно изменениям, происходившим в ходе нашей эволюции: узнавание себя и высшие формы эмпатии возникли вместе с той ветвью, которая ведет к человеку и человекообразным обезьянам. Связь между этими двумя способностями была предсказана много десятилетий назад Гордоном Гэллапом, американским психологом, впервые использовавшим зеркало в экспериментах с приматами. Гэллап полагал, что для эмпатии требуется самосознание. Возможно, это работает так: чтобы действовать с пользой для кого-либо другого, нужно отделять собственные эмоции и ситуацию от эмоций и ситуации другого, которого необходимо рассматривать как независимое существо. Та же способность отделять себя от других позволяет человеку осознавать, что отражение в зеркале, ведущее себя точно так же, как он, не является независимым существом. Таким образом он приходит к заключению, что это, по всей видимости, его собственное отображение.

Тем не менее, когда речь заходит об этих способностях, не следует сбрасывать со счетов других животных. Многие животные чрезвычайно социальны и участвуют в совместной деятельности, что делает их превосходными кандидатами на обладание высшими формами эмпатии. Два вида, сразу приходящие на ум, – это слоны и дельфины. Известно, что слоны используют хобот и бивни, чтобы поднимать слабых или упавших товарищей. Также они издают утешительное урчание для расстроенных детенышей. Дельфины спасают товарищей, перегрызая линь гарпуна, вытаскивая запутавшихся в сетях для ловли тунца и поддерживая больных у поверхности воды, чтобы те не утонули. Точно так же они помогают и людям – недавно четверо пловцов рассказали, что у побережья Новой Зеландии дельфины отбили их у почти трехметровой акулы.

Зная о сходстве этих животных с обезьянами в том, что касается утешения и целевой помощи, было бы интересно выяснить, как слоны и дельфины реагируют на зеркала. Есть ли параллели и здесь? Для слонов этот вопрос остается открытым[32], но вряд ли можно считать совпадением, что единственный, кроме приматов, вид, для которого есть хоть какое-то подтверждение узнавания себя в зеркале, – это дельфины. Когда дельфинов афалин в аквариуме Нью-Йорка помечали краской, они проводили больше времени перед зеркалом, чем прежде. Подплыв к зеркалу (которое находилось на некотором расстоянии от того места, где ставили метку), они первым делом разворачивались, чтобы получше разглядеть свои метки.

Эмпатия широко распространена среди животных. Она выражается в разных формах, начиная от телесного подражания – зевания, когда зевают другие, – до способности поддаваться чужим эмоциям, когда животное откликается страхом или радостью, улавливая страх или радость другого. На высшем уровне ее проявления мы обнаруживаем сочувствие и целевую помощь. Возможно, эмпатия достигла пика своего развития у нашего вида, но несколько других – и особенно человекообразные обезьяны, дельфины и слоны – подошли к нам очень близко. Эти животные понимают затруднительную ситуацию другого достаточно хорошо, чтобы предлагать оптимальную помощь. Они сбрасывают цепь тому, кому нужно выбраться наверх, поддерживают нуждающихся в глотке воздуха и водят дезориентированных за руку.

Может, им и неизвестно золотое правило – поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой, – но, судя по всему, они ему следуют.

Вообразите мир, полный существ, подобных суперлогичному мистеру Споку из сериала «Звездный путь» (Star Trek). Если бы эмоции проявлялись лишь изредка, никто бы не знал, что с ними делать. Воспринимая только смысловую составляющую языка, эти существа упускали бы изменения тона голоса и никогда бы не занимались человеческим эквивалентом груминга: легкой светской болтовней. Лишенные какой-либо естественной связи между собой, они могли бы понять друг друга единственным способом: в изнурительном процессе вопрошания и изучения.