Она сняла телефонную трубку и набрала номер Ред. Ей повезло – на звонок ответила миссис Монро.

– Сейди, это Руби. Вы не могли бы мне помочь?

– Конечно, я попробую, – ответила Сейди. – Что нужно сделать?

– Это немного странная просьба, но мне нужно каким-нибудь образом узнать, не может ли ваш друг Фредерик Лютц оказать мне услугу. Когда я встречалась с ним на костюмном показе в «Алой Пагоде», он сказал, что если мне для какого-нибудь особого случая понадобится обратиться к гримеру, он с радостью мне поможет.

– Если Фредерик так сказал, он обязательно сделает, – подтвердила Сейди. – Он никогда не нарушает свое слово.

– Дело в том, что это срочно, – добавила Руби.

– Насколько срочно? – уточнила Сейди.

– Вот прямо сейчас.

– О, и отложить нельзя?

– Нет, – вздохнула Руби, – я в отчаянном положении.

– Все так плохо, да? Держись, Руби, я скоро перезвоню.

Руби не пришлось ждать долго. Не прошло и семи минут, как раздался звонок от Сейди.

– Фредерик будет рад видеть тебя, приезжай к нему как можно скорее. – Она продиктовала Руби адрес и пожелала ей удачи в ее срочных делах. Это было одно из тех качеств, за которые Руби любила Сейди: она никогда не задавала лишних вопросов. Добравшись до телефона-автомата на углу Сидрвуд-драйв, Руби позвонила в студию Ады Борленд и оставила еще одно сообщение от имени своей матери.

– Здравствуйте, это снова Сабина Редфорт. Извините, что ввела вас в заблуждение, но оказалось, что я излишне драматизировала ситуацию… как обычно. Да, знаю, я ужасная перестрашилища… – Пауза на смех. – Или «страховщица»? Ну да, верно, я перестраховщица. В любом случае, моя дочь все-таки придет к вам, боже, у этой девочки всегда такой бойцовский настрой, она не дает нам скучать.

Руби прибыла на Дерилла-драйв, 119, и увидела Фредерика Лютца, сидящего в садовом кресле возле дорожки, ведущей к дому. На коленях у него примостилась такса. Он поднял руку, приветствуя гостью, и медленно поднялся с кресла.

– Заходи, – пригласил он и добавил, указывая на таксу: – Это Полли.

Такса подняла голову и окинула Руби сонным взглядом.

– Привет, Полли, – поздоровалась Руби.

Лютц встал, осторожно подняв Полли на руки, а потом аккуратно поставив на траву. Полли стояла на своих коротких лапках, чего-то выжидая.

– Идем, – сказал Лютц.

Он провел Руби в свою мастерскую – свободную комнату, которую он превратил в некое подобие салона, где на всех поверхностях красовались какие-нибудь памятные вещи. Он усадил девушку в вертящееся кресло перед ярко освещенным зеркалом и осмотрел тот кадр из фильма ужасов, который являло собой ее лицо.

– Итак, насколько я понимаю, нам предстоит начать с хеллоуинской маски и прийти к чему-то нормальному. Несколько необычно для меня: как правило, я начинаю с милого лица и двигаюсь в обратном направлении.

– Да, я знаю, это ужасный вид – вы можете что-нибудь с этим сделать?

– Могу ли я сделать что-нибудь? Могу ли я сделать что-нибудь? Дитя мое, ты разговариваешь с Фредериком Лютцем, конечно же, я могу сделать что-нибудь. Не бойся, ты и глазом моргнуть не успеешь, как я сделаю из тебя подобие Ширли Темпл – такой вид тебе подойдет?

Он подмигнул. Руби улыбнулась.

– Да, что-то вроде того.

Голливудский гений грима трудился над Руби добрую пару часов и все это время не умолкал ни на минуту. В основном он говорил о прежних временах, когда на экране царствовали звезды – Эрика Грей, Бетти Дэвис, Лорен Бэколл.

– Вот это были женщины, скажу я тебе, – вещал Фредерик. – Таких сейчас уже нет.

Стены в рабочей студии были увешаны фотографиями в рамках, постерами с изображениями актеров, над которыми работал Лютц, рекламными плакатами фильмов, в которых он был задействован как гример, а также прочими коллекционными вещицами. Громким именам не было конца. Внимание Руби привлек постер фильма «Кот, поймавший канарейку». Центром изображения были Маленькие Желтые Туфли, в кадр попали лишь голени Марго Бардем. К правому краю плаката шествовал черный кот с желтым перышком в пасти. Это была потрясающая картина. На постере красовался автограф самой актрисы.

– Вы когда-нибудь встречали ее? – спросила Руби, указывая на постер.

– О, много раз, – ответил Фредерик. – Замечательная женщина, жаль, что она вышла замуж за Джорджа Катселя.

– Он был нехороший человек? – поинтересовалась Руби.

На лице Фредерика возникло горестное выражение.

– Совершенно нехороший, он никем не интересовался, кроме себя самого. Думал только о себе и о своих желаниях и никогда ничего не делал ни для кого другого.

Руби вздрогнула – это напомнило ей слова, сказанные ее матерью.

– Но в нем была некая магнетическая притягательность, было трудно устоять перед взглядом его прекрасных голубых глаз.

– Звучит так, как будто этот Джордж – законченный эгоист, – произнесла Руби.

– Так и есть, поверь мне, – подтвердил Фредерик, покачивая головой. – Его называли Котом, потому что он был чертовски удачлив. Катсель всегда добивался того, чего хотел, Кот всегда получал порцию сливок. – Фредерик ненадолго умолк, аккуратно поправляя основу для грима на лице Руби. – Я встречал Марго много времени спустя после того, как она развелась с Джорджем, и позже, когда она уже сделала карьеру и стала знаменитой, и не могу сказать о ней ни единого дурного слова. Разве что хотелось бы пожелать ей не быть такой неимоверно высокой.

– Забавно, – протянула Руби. – Я всегда считала, что она довольно маленькая, ростом примерно с меня, ну, повыше, но не намного, понимаете?

– Ты шутишь? – удивился Фредерик.

– В «Коте и канарейке» она смотрится совсем невысокой, – заметила Руби.

– Оптические фокусы, – пояснил Фредерик, прерываясь, чтобы окинуть взглядом свою работу. – Если на съемочной площадке мне нужно было поправить ей грим, мне приходилось вставать на ящик. Я, конечно, не самый высокий человек в городе, но у Марго был рост примерно пять футов десять дюймов – или даже одиннадцать[3]. То, как Марго заставляли казаться невысокой, – это магия кино! – Фредерик Лютц хмыкнул и припудрил лицо Руби пудрой цвета бронзового загара. – А заставить твое лицо выглядеть так, словно оно не соприкасалось с размаху с тротуаром, – это магия грима!

И когда Руби повернулась к зеркалу, чтобы взглянуть на свое лицо, она поняла, что он сказал чистую правду. Она выглядела так, как обычно, лицо ее было восстановлено, и на нем не было видно ни единой царапины.

Примерно раз двадцать сказав Фредерику «спасибо», Руби направилась к студии Ады Борленд, которая, как оказалось, размещалась неподалеку от «Алой Пагоды». Девушка нажала кнопку звонка, и дверь открыла сурового вида женщина, одетая в серое. Женщина (которую звали Абигайль) на самом деле оказалась очень дружелюбной и показала Руби галерею фоторабот, пока та ждала прихода Ады.