общего пользования, которые, надо сказать, были достаточно вместительны. И туалет, и ванна поражали воображение габаритами. Более того, в них всё оставалось по-прежнему, как при бывших хозяевах, которых куда-то увели пьяные матросы поздней ночью в прошлом веке в период революции: зеркало, унитаз, ванна, раковина… Выглядело всё это довольно прилично, правда, окончательно вздулся паркет: разъехавшиеся гнилые паркетины били по ногам, угрожая сделать кого-нибудь из жильцов инвалидом первой группы. Да ещё время от времени с оглушительным звуком на пол извергался кафель со стен.

И хотя во всех войнах в коммуналке за места общего пользования побеждала Нинель Петровна, она после долгих размышлений решилась на смелый шаг. Что толку воевать с идиотами, надо найти жениха. И хотя лет ей было немало — давно перевалило за сорок, — она уверила себя, что пребывает в раннем девичестве. Отныне Нинель Петровна посвятила жизнь поискам мужа. Где она только не бывала! И на танцы, тем, кому за тридцать, ходила; и в театры, и в филармонию! Однажды даже забрела на кладбище. Не помогло. С женихом катастрофически не везло. Как-то ей рассказали, будто одна женщина глубоко за шестьдесят, пошла выбрасывать мусор, а на помойке к ней подкатил вальяжный мужчина, впоследствии оказавшийся долларовым миллионером.

Никаких миллионеров вокруг себя Нинель Петровна не видела. Тем более, на помойке. Тогда она побежала исследовать больницы и поликлиники. Выбор оказался удачным. Во-первых, выяснилось, что мужчины больше всего на свете любят говорить о своих болезнях, обсуждать медицинские темы, и эти обсуждения не идут в сравнение со спорами и дискуссиями на политические, спортивные и сексуальные темы. Во-вторых, в больницах и поликлиниках мужчин можно было брать тёпленькими и сразу. Они являли собой жалкое зрелище: беспомощные, униженные изматывающими процедурами, думающие каждую секунду о конце жизни. Нинель Петровна попала в рай, как она думала.

Для начала устроилась санитаркой в больницу. И хотя старшая медсестра поначалу досаждала, Нинель Петровна мигом разобралась с ней и установила свои порядки. И Егорка многому научил, сам того не зная. Можно было его охмурить, но слишком молодой был, да и побоялась Нинель Петровна, Егорка с ядами дружил. Такие коктейли намешивал, страшно смотреть, а подумать ещё тошнее. Сидит, бывало, из бутылки в бутылку яды переливает, и знай себе, помешивает. Ну его, решила Нинель Петровна, ещё отравит и рука не дрогнет. С больницей повезло, что там говорить, а там пошло-поехало. Вскоре и жених нашёлся, да не простой, а с квартирой, и не просто с квартирой, а в самом что ни на есть центре города. Мечты сбываются. Нинель Петровна вздохнула полной грудью. Впрочем, вздохнуть вздохнула, а выдохнуть не успела. Муж оказался занудой. Пришлось приложить усилия, применить необходимые знания, чтобы не тратить свою жизнь на занудного мужчину. Жизненный опыт пригодился.

— Как платить будете? Карточкой? — громкий возглас вернул Нинель Петровну в настоящее.

Она тряхнула головой, сбрасывая с себя воспоминания, и огляделась. Супермаркет, очередь, она у кассы с тележкой. Надоедливый муж остался в далёком прошлом. Он там, а она здесь. Сегодня у неё удачный день. На ужин будет чёрная игра и блинчики.

— Наличными, — сказала Нинель Петровна и, оглядевшись, вытащила из сумочки изящное портмоне с розовыми вставками.

Продавщица с удивлением посмотрела на безобразный кошель — огромный, как сумка почтальона, но с яркими разводами. Нинель Петровна улыбнулась в ответ на взгляд женщины, и потрясла портмоне, отгоняя чёрных духов. Нинель Петровна обожала всё розовое. Мнение окружающих её никогда не интересовало. Она поправила причёску и тряхнула головой: мол, у меня на ужин будет икорка и другие деликатесы, а у этой лахудры-кассирши ничего не будет, и вечером она будет жрать жареную картошку вместе со своим кабаном-мужем. Быдло, что с них возьмёшь?

Женщина на кассе долго не могла прийти в себя, словно уничтожающий взгляд неприятной покупательницы с высокой причёской и ярким макияжем прилип к ней. Потом ощущение, что за ней подглядывают, постепенно прошло. На кассе в супермаркете по вечером всегда много народу.

* * *

Дождь закончился так же стремительно, как и начался. Денис, сидя на подоконнике, упорно смотрел в окно. Наконец крикнул:

— Полундра! На подходе!

— Не ори, оглохнуть можно, — сердито прошипела Алина, прислушиваясь.

На лестничной площадке послышались шаги. Кто-то спускался вниз, осторожно ступая по лестнице. Прошёл пожилой человек, волоча ногу; засаду он не заметил.

— Дэн, иди сюда, поговорить надо!

Денис на цыпочках подкрался к Алине, и оба уставились в окно на верхней площадке. По боковой дорожке уверенным шагом к дому шла пожилая женщина странного вида. Впереди себя она катила тяжёло гружённую тележку.

— Дэн, у нас ничего не получится, — сказала Алина, кусая губы.

— Что ты имеешь в виду?

Денис почти уткнулся ей в ухо. Они старались говорить тихо, чтобы не привлечь внимания посторонних.

— А то! Мы ничего не найдём в квартире Людмилы Евгеньевны. Там пусто. Надо придумать что-нибудь другое.

— Что? Мы целый день потеряли, сидя у квартиры Нинель Петровны, теперь переместились сюда, и вдруг тебя осенило! Ночь уже, — рассердился Денис и присел на корточки.

— Осенило, да. Придётся начать всё сначала. Надо позвонить соседям Нинель Петровны, попроситься к ним жить, или ещё чего.

— Ты с ума сошла! — вскрикнул Денис.

— Нет, не сошла. А ты не кричи. Она уже дверь открывает внизу. Молчи. Пусть заходит спокойно. Мы что-нибудь придумаем!

Нинель Петровна долго возилась с ключами: видимо, не привыкла ещё. Наконец стукнула дверью, щёлкнул замок. Всё стихло.

— Идём, Дэн, по дороге расскажу, что мы будем делать завтра!

Они выскочили на улицу и, съёжившись от сырости и внезапного холода, побежали, чтобы спрятаться за углом дома. Обоим казалось, что Нинель Петровна следит за ними цепким пронизывающим взглядом.

— В общем, так! Завтра идём к соседям этой ужасной Нинели и просим их позвонить ей по телефону. Пусть скажут, что их заливает сверху. Если снизу протечка — она не пойдёт. Если на неё льётся, тогда сработает.

Денис покачал головой, выражая несогласие. Алина вскипела: мол, если не согласен с общей концепцией, тогда предлагай что-то своё, но высказаться не успела. Денис опередил её:

— Мы поступим иначе!

— Как? Что ты предлагаешь? Говори быстрее, я замёрзла! Кушать хочу, в душ, в тепло.

— Я тоже устал, — признался Денис, — но сегодня мы должны договориться окончательно, чтобы не тратить напрасно время. Твоё и моё.

— Ладно, — проворчала Алина, нехотя согласившись.

— Мы пойдём в жилконтору, или в ЖЭС, точно не помню, как называется эта контора