Нинель Петровны, Алина не заметила, что в отделе произошли изменения. И лишь когда страсти утихли, а суета закончилась, можно было подсчитать успехи и поражения.

Александра Николаевича отправили на пенсию за недогляд за сотрудниками. И хотя в служебных документах недогляд назывался иначе, Александру Николаевичу от этого легче не было. Он трудно расставался с должностью и службой. Нервничал, ругался, выглядел утомлённым, а после вообще слёг в госпиталь с инфарктом. Вместо него руководить отделом назначили Батанова. Константин Петрович сразу изменился, став недосягаемым для сотрудников. Он приезжал, выезжал, наезжал, и всё это проделывал с ощущением собственной правоты. Алину он не замечал: мол, слишком ты мелкая для меня. Воронцова арестовали, он сидел в следственном изоляторе и писал записки Алине, передавая их через знакомых оперов. В записках жаловался на жизнь, судьбу, клялся Алине в вечной любви, осыпая её комплиментами. На его место назначили Колю Меркушева, и тот мигом заважничал, при встречах надменно кивал, высоко задирая подбородок, явно определив себя в самую высокую касту оперативного братства. Старшим «угонной» группы вместо Батанова стал Дорошенко. С ним произошла самая неожиданная метаморфоза. Повышение повлияло на него в лучшую сторону. Слава стал внимательным и вежливым и совсем перестал материться. Алина долго трясла головой после его галантных приветствий, стряхивая наваждение. Перемены в образе Дорошенко были настолько странными, что она не воспринимала их. Виктор Степанович Кочетов остался не у дел. Батанов бросил его, и Степаныч тихо слонялся по отделу, не зная, где приткнуться.

— Алинка, ну как ты? — воскликнул Степаныч, как-то наткнувшись на Кузину в коридоре.

Алина стояла у окна и смотрела на группу важных и сановных лиц, собиравшихся разъезжаться. Разгромное совещание закончилось. Все сёстры получили по серьгам, а братья по тумакам. Малышев одиноко торчал в стороне от всех. Коренастая фигура слегка накренилась набок, словно Игорь Константинович превратился в Пизанскую башню.

— Это он тебя ждёт!

Степаныч кивнул на Малышева и хитро прищурился: мол, собирайся, поддержи падающую башню, а то совсем к земле накренилась.

— Не думаю, — покачала головой Алина, отвернувшись от окна.

— Ты молодец, Алинка, не ожидал. Какую душегубу поймала. Поймала и обезвредила! Если бы не ты, никто не стал бы заниматься неопознанными трупами. Ты подняла дело, ты! Молодец, девушка!

— Нет, не я, Виктор Степанович! Мы все вместе подняли это дело. Без Дениса я бы не справилась.

— Твой Денис уже в Главке. Приказа ждёт. Его в «резонансный» отдел взяли. На твоих плечах в рай въехал! — в сердцах сказал старик. — А ты всё «вместе-вместе»! Дура девка, цены себе не знаешь!

— Цену не я определяю, — засмеялась Алина, ласково поглаживая рукав пиджака Степаныча.

— А кто?

— Люди. Вы, Виктор Степанович, Батанов, Денис, Алла Снегирёва, Василий. Не мне ставить цену. Люди оценят.

— Ну, пошло-поехало, — махнул рукой Степаныч: мол, завела волынку. — Всё у тебя наоборот, Алина Юрьевна! Вся жизнь против шерсти. Иди вон, Малышев тебя дожидается. Влюбился парень. Смотри, не обижай его. Я его с молодых лет знаю. Он как щенок малый. Его нельзя обижать. У него сердце хлипкое. Иди!

— Нет, Виктор Степанович, не пойду! Пусть ждёт. У меня дела. Мне некогда.

— Да какие там дела? Что ты придумываешь? — ещё больше взъярился Степаныч.

— Важные. Мне с Надькой уборщицей надо встретиться. Она только что звонила. У неё есть хорошая информация.

— Да Надька подождёт. Тебя вон какие важные люди ждут! Иди уже.

Алина засмеялась и пошла по коридору в противоположную от выхода сторону. Отставной полковник с улыбкой смотрел вслед, явно одобряя её решение, но не удержался и крикнул:

— Поперечная ты, Алина Юрьевна! Всё у тебя наоборот!

07.08.2016 г.