Она помедлила, не зная, нужно ли продолжать. Но у нее не было выбора. Единожды начав, она не могла остановиться.

Слова пролились рекой. Она рассказала обо всем. О разводе, об Анне и Эдне. О собственной вине. О том, как, едва обретя дочь, она вновь ее лишилась. О том, что чувствует себя никудышной матерью, самой дрянной матерью на свете.

– Как бы я хотела сесть в машину времени и забрать ее в тот день вовремя, – закончила она. – Вернуться в прошлое и все там исправить.

Мать отчего-то нахмурилась. Сжала губы. Повернулась к Джулии, еще раз моргнула и нахмурилась сильнее. Вдруг взгляд ее прояснился. Она улыбнулась и похлопала Джулию по руке:

– Успокойся, дорогая. Все у тебя будет хорошо…

На мгновение Джулия поверила, что мама выздоровела и вернулась к ней.

– Мам! Это снова ты? – воскликнула она.

Та посмотрела в лицо дочери долгим взглядом. Ясность сменилась озадаченным, отсутствующим выражением, словно она потерялась в омуте памяти. Глаза пожилой леди затуманились, и она пробормотала:

– Кем бы ты ни была.

Она исчезла так же быстро, как и вернулась, если возвращалась вообще. Но Джулии хватило и этого краткого мига. Она улыбнулась, поднялась и поцеловала на прощание мать.

– Спасибо. Я люблю тебя, мамочка.

1

Какие же они все идиоты. Эти несчастные родители, бестолковые полицейские, продажные «акулы пера». Они даже не подозревают, что являются лишь пешками на нашей шахматной доске. Это мы направляем их туда, куда считаем нужным, а они воображают, что их судьба – в их руках, что все у них под контролем, а конечный результат игры зависит от них.

Они ошибаются. Их свобода иллюзорна. Что бы они ни сделали, итог будет одинаков. Даже если им удастся совершить нечто неожиданное, мы легко подстраиваемся. Скорректируем наши планы. Переигрываем. И возвращаем их в нужную нам колею. Все дороги ведут в одном-единственном направлении. Сами они не знают, куда идут, но покорно туда идут.

Пока пункт назначения известен только нам. А им вскоре предстоит узнать.

Наш план почти завершен.

Конец девочки приближается.

Всем им близится конец.

2

В офисе никого не было. В понедельник, сразу пополудни, большинство адвокатов находились либо на встречах с клиентами, либо в судах. Джулии сейчас было не до судов и не до клиентов, но она все равно явилась на работу, лишь бы не оставаться в пустом доме. По крайней мере, здесь рутинные дела отвлекали ее от мыслей. А утром она так и не смогла противостоять соблазну узнать о «последних событиях в жизни Джулии Краун», по выражению Великой Британской прессы.

Ее внимание привлекла статья, написанная известной поборницей традиционных ценностей, телесных наказаний в школе и плавучих тюрем на Темзе. Положим, о последних речь пока не заходила, но кто знает?

«Итак, она получила то, чего желала.

Как нам стало известно, Джулия Краун, ставшая образцом худшей Британии нашего времени, в воскресенье выгнала-таки из дома своего многострадального мужа и пережившую похищение несчастную дочь. К счастью, мистер Краун с Анной нашли приют у его матери, доктора Эдны Краун. Мы надеемся, что в ее доме Анна начнет исцеляться после выпавших на ее долю кошмарных испытаний.

Девочке придется научиться жить без матери, так и не отступившей от своих планов бросить семью, которые начала строить незадолго до похищения дочери, поскольку, как поведал нам источник, близкий к Краунам, хотела «найти себя». Брак, по всей видимости, не соответствовал ее высоким запросам. Гасил ее порывы. И вместо того, чтобы поработать над решением трудных проблем, она разом положила всему конец.

Как вам это нравится? Такое происходит только в наши погрязшие во мраке дикости времена, времена легкого развода и девальвации священного института семьи.

Вы спросите, неужели она не могла подождать? Потерпеть ради дочери несколько коротких месяцев или, на худой конец, недель?

Я всегда повторяла и буду повторять: эта великая страна, этот остров, взрастивший Шекспира и Мильтона, Черчилля и Елизавету II, планомерно катится псу под хвост. Собакам – собачье, эта фраза относится к тем, кто пирует на трупе когда-то великой нации. И какова же причина сего падения? На наш взгляд, ответ прост: это себялюбие. Такие, как она, утратили способность приносить в жертву собственные интересы ради всеобщего блага.

Джулия Краун – прекрасный тому пример. Я от всей души надеюсь, она счастлива теперь. Ведь она считает, что ее счастье стоит развала семьи.

Я же, увы, с подобным согласиться не в состоянии».

Именно такой выглядела Джулия в глазах остального мира. Она перестала обижаться на несправедливые обвинения. Это было бессмысленно. Она могла сделать только то, что могла.

Утром ей пришло письмо от Стива Палмера, знакомого адвоката, представлявшего теперь интересы Брайана. Оно касалось условий посещения дочери. Все было просто: вечер среды и каждый уик-энд. За время своей карьеры Джулия тысячи раз сталкивалась с подобными условиями. Она и сама уже в предварительном порядке обдумывала что-то эдакое, планируя свою жизнь после развода. Но такого поворота судьбы она не предвидела. И подумать не могла, что это ей придется встречаться с дочерью по средам и уик-эндам.

Материнский инстинкт приказывала ей не сдаваться. Выложить на суде все, как оно есть, и верить, что правда выплывет наружу, ее признают той, кем она является на самом деле, а не той, какой она представала в прессе. Однако Джулия сознавала, что даже в зале суда сложившееся впечатление будет играть важнейшую роль, и Брайан с Эдной сделают все, чтобы это впечатление сыграло так, как им требуется.

Вступить в открытую борьбу было рискованно. В этом случае они пустят в ход весь арсенал – агрессию, пьянство, недосмотр, попытку суицида – и в итоге добьются того, что ей вообще запретят видеться с дочерью. Они предлагали сделку: сиди тихо, и тогда тебе перепадет хоть что-нибудь; устроишь бедлам – и не получишь ничего.

Джулия-мать жаждала борьбы. Джулия-адвокат считала, что надо соглашаться на сделку.

Ей явно требовалась помощь. Независимое экспертное суждение. Джулия взяла телефон и нашла номер Майка Шерри – своего партнера, взявшего когда-то ее в контору.

3

И вот Майк сидел напротив Джулии. Ему явно было неудобно в узком кресле. Майку было под шестьдесят, и он давно и безуспешно боролся с лишним весом. За те десять лет, что Джулия его знала, у него всегда наблюдалось внушительное брюшко, но в последние два года жир начал активно завоевывать новые позиции, оккупировав сперва поясницу, затем – плечи и руки, шею и подбородок. Наконец, лицо растолстело так, что глаза почти утонули в жировых складках.