– Детальней, – император понимал ход мысли графа, но имел большие сомнения в его правоте.

– Первое, что я бы сделал – это послабил цензуру. Пусть пишут. Это станет знаком, что государь готов их слушать. Тем самым мы выбьем почву из-под ног заговорщиков, готовых к активным действиям. Они будут в меньшинстве и поддержки от своих единомышленников в таком случае не получат.

Император еле заметно кивнул головой.

– Второе. Нужно идею представительского собрания все-таки довести до логического завершения. Следует проработать высочайший манифест. Все сословия должны быть учтены. Государь слышит своих подданных, как я уже сказал выше. В абсолютном большинстве своем народ почитает своего государя. Надеется на него, как на последнюю инстанцию справедливости, так что, если этот народ будет знать, что император с ним советуется в той или иной степени, то и почвы для возмущения не будет.

– В ваших словах есть логика, граф… – заметил царь.

– В последующем вы сможете опереться на этих людей, на общины, которые они представляют. Пусть своими устами несут в провинцию ваши мысли и чаяния. И, конечно, когда основа под ногами заговорщиков начнет трескаться и идти по швам, следует не дать чиновникам провалить ваши благие начинания. Для этого придется быстро изменить многие законы и пожертвовать некоторыми главными фигурами. В образовании, например…

– Я смотрю, граф, вы основательно подготовились. Мне отрадно осознавать, что ваша точка зрения совпадает со многими идеями моего брата. Не так ли, Великий князь?

Константин утвердительно кивнул. Он до сих пор не сказал ни слова, лишь внимательно слушал, ожидая своего часа.

– Хорошо, это в общих чертах. Я попрошу вас, граф, изложить свои мысли детально по всем направлениям в докладе. Хватит ли вам недели, чтобы упорядочить и сформулировать эти идеи в форме, годной для воплощения?

– Два дня, Ваше величество, – граф очередной раз доказал, что именно он нужен государю в ситуациях экстренных и неординарных. Как, к примеру, с укрощением чумы в Астраханской губернии.

– Надеюсь, что в эти два дня злоумышленники до меня не доберутся, и мы ваш план примем как руководство к действию, – Александр второй попытался пошутить, но слова его были восприняты собеседниками серьезно.

– Да, Ваше величество… – Великий князь Константин поспешил выразить свои сомнения, пока разговор не перешел в другое русло. – В первую очередь нужно задуматься о мерах безопасности для вас и членов императорской семьи. У меня есть некоторые соображения по этому поводу.

Император не перебил брата, а лишь потянулся к сигарному ящику.

– Я проявил некоторую инициативу и позволил себе провести собственное исследование на предмет прилежности работы Третьего отделения. С прошлой осени туда был прикомандирован мой личный адъютант, капитан второго ранга Лузгин. И, должен заметить, Ваше величество, доклад он составил разгромный.

Александр второй раздраженно ударил по гильотине и кончик сигары отлетел в дальний угол стола. Беспомощные докладные начальника жандармов, заканчивающиеся фразами «не удалось», «не установлено», «не считается возможным» доводили его до исступления, но в свое время только генерал Дрентельн согласился занять пост убитого террористами Мезенцова.

– Я приведу лишь некоторые факты, достойные внимания, – ровным тоном продолжил Великий князь.

– Я слушаю… – император держал в руках незажженную сигару.

– Во время следствия по делу взрыва на железной дороге в Третье отделение попал ценный свидетель, собиравший деньги для заговорщиков. Он был убит прямо в камере после допроса.

Лорис-Меликов изменился в лице. Его опыт общения с пленными не допускал подобной безответственности.

– Дворец, Ваше величество, за несколько дней до взрыва был осмотрен сотрудниками Третьего отделения в поисках мины. Как теперь понятно, очень поверхностно.

Граф выглядел уже крайне изумленным. В его уме не укладывалось, как можно не заметить два пуда динамита.

– Далее… – Великий князь докладывал неспешно, опасаясь упустить нужные подробности. – Долгое время было совершенно не ясно, по какой причине заговорщики всегда оказывались на шаг впереди агентов. Те всегда появлялись на адресе, когда там было уже пусто, все усилия по поиску типографии были тщетны, дознавателей и шпиков будто водили по ложному следу.

– И что же? – император зажег большую спичку, раскуривая сигару.

– Оказалось, что агент преступников находился в числе людей, причастных к расследованию. Выяснилось это, к сожалению, слишком поздно…

– Прекрасно… и мы хотим быть спокойными за жизнь нашего царя? И мы хотим делать реформы? – Лорис-Меликов не смог скрывать больше своего возмущения.

Великий князь сделал небольшую паузу, будто приводил мысли в порядок или вспоминал забытые факты:

– Да, Ваше величество… Еще полный беспорядок в делопроизводстве, левая рука не знает, что делает правая, попустительство к халатности и разгильдяйству со стороны начальства, «мертвые души» в агентуре, дезинформация в донесениях… Конечно, по сравнению со взрывом во дворце, это мелочи, но всему виной ущербная система. По состоянию на сегодняшний день я могу констатировать, что политический сыск оказался полностью несостоятельным. Ничего больше, чем отвечать на челобитные из губерний, у них не получается.

– В то время, как предупредить – главная их миссия! – граф не скрывал своего раздражения. – Я догадывался, что что-то неладно, но чтобы настолько… Прошу прощения, Ваше величество… – Лорис-Меликов осекся, понимая, что второй раз перебил Великого князя.

Император раскурил сигару и выпустил сизое облако дыма. За тем он над чем-то задумался и тут же ответил:

– Вы правы, граф. Судя по вашему опыту, можно предположить, что вы имеете свое видение вопроса. А не хотите ли вы, Михаил Тариэлович, взять политический сыск под свое крыло? Тогда за предлагаемое вами послабление цензуры и спрос будет только с вас…

– Я не вижу в этом особых сложностей, Ваше величество. Вполне логично предположить, что всякий повар для своего бульона курицу сам выбирает, – в своем стиле ответил Лорис-Меликов.

– Великий князь, эти все факты стали известны благодаря вашему адъютанту? Можно не сомневаться в достоверности изложенных вами фактов? Дело идет о Дрентельне, а он мне в некотором смысле дорог.

– Я ему доверяю, как себе, Ваше величество. Если помните, благодаря стараниям адъютанта Лузгина был изобличен один из министров… На скачках.[37]

– Как же, как же, припоминаю… – чуть улыбнувшись, ответил император.

Дальнейший разговор затянулся на два с четвертью часа и граф Лорис – Меликов нисколько не пожалел, что был вынужден оставить все и явиться по вызову императора как можно скорее. Судя по всему, ему отводилась очень значимая роль, и для ее исполнения государь был готов наделить его чрезвычайными полномочиями. Оставалось лишь изложить свой план детально на бумаге.