* * *

Вернувшись в Мраморный дворец, Великий князь Константин застал Лузгина в приемной в обществе английского промышленника Джона Хьюза, прибывшего с отчетом о деятельности «Новороссийского общества». После определенных событий управляющий предпочитал делать это лично, не доверяя переписку почте.

– Замечательная компания! – поправив пенсне на переносице, хозяин дворца как обычно, попытался сострить, но выглядело это как-то натужно.

История отношений двух человек, ожидавших Константина Николаевича в приемной, отражала суть поговорки «от любви до ненависти…», только в обратном порядке – «от ненависти до любви». То, что десять лет назад начиналось с подозрений и взаимного недоверия, по результатам расследования адъютанта переросло в плодотворный и взаимовыгодный деловой союз. Хьюз получал от Лузгина консультации по актуальным для его дела вопросам, а капитан, в свою очередь, имел доступ к реальному положению дел и планам акционерного общества.

Капитан принял стойку «смирно» в ожидании указаний, и седовласый Хьюз поднялся со стула настолько быстро, насколько позволяли его больные ноги.

– Господин Хьюз, сегодня приема не будет, у меня много срочной работы, – Великий князь заметил в руках промышленника довольно толстую папку в кожаном переплете.

– Тогда позвольте оставить мои соображения по поводу перспектив сбыта рельса, Ваше высочество. Как вы знаете, я постоянно нахожусь в гостинице «Англетер» и в любое удобное время я в вашем распоряжении, – учтиво ответил валлиец, отдавая документы.

Гулкие шаги в коридоре, сопровождаемые глухим кашлем заядлого курильщика заставили Лузгина переключить внимание на входную дверь.

– Добрый вечер, господа, – граф Лорис-Меликов, проследовал в рабочий кабинет Великого князя без остановки и принятых в таком случае учтивостей, из чего адъютант сделал вывод, что генерал с его шефом расстался совершенно недавно. Озабоченный вид и молчаливость обычно многословного и остроумного Харьковского губернатора свидетельствовали о том, что за дверью кабинета будут приниматься какие-то важные и тяжелые решения, соответствующие моменту. А исходя из того, что Великий князь провел всю вторую половину дня в Зимнем дворце, то не сложно было догадаться, от кого поступили поручения, заставившие Константина изменить планы.

– Лузгин на сегодня свободен. Прибудешь завтра в Госсовет для получения дальнейших указаний. О твоих выводах государь информирован… – Великий князь без дальнейших церемоний проследовал в кабинет и закрыл за собой дверь.

– Ну что же, дела государственные в первый черед… – Хьюз подошел к вешалке и надел свой неизменный котелок. – Леонид Павлович, мы с вами живем в одном городе, а видимся не чаще, чем раз в год. Считаю это несправедливым. Приглашаю вас к себе, испробовать чудного португальского портвейна. Вы же знаете мою слабость… Так как, составите мне компанию?

Мысли адъютанта сейчас были совершенно не о благородном напитке. Он пытался догадаться о причинах такой озабоченности графа и Великого князя. Грядут большие перемены и от того, в какую сторону качнулся выбор императора, зависело очень многое.

– Пожалуй, не сегодня, Иван Иванович, – капитан обратился к промышленнику по имени, к которому он уже давно привык. Так на русский лад его называли в Юзовке на металлургическом заводе. – Завтра у меня, похоже, ответственный день…

– Понимаю, понимаю… – Хьюз не стал перечить, взял в руку любимую трость и уже в дверях, обернувшись, предложил, – Ну тогда давайте пройдемся в сторону Англетера. Мне нужно бы с вами пошептаться.

Неспешно прогуливаясь по Миллионной в сторону Зимнего, собеседники оживленно обсуждали перспективы рельсового производства в России. Лузгин искусно поддерживал разговор точными вопросами, которые заставляли Хьюза проявлять свои развернутые знания и давали ему возможность похвалиться своими достижениями в Екатеринославской губернии. Адъютант же в это время размышлял о своем…

Лузгин точно знал, что наследник сегодня Аничков дворец не покидал – работал у себя в кабинете. Значит, на этой аудиенции у государя он не присутствовал. Мог ли император на седьмом десятке лет, да еще и преследуемый заговорщиками, игнорировать сына при принятии серьезных государственных решений? [38]

Наследник с отцом в натянутых отношениях, все не может простить ему вторую семью, поселившуюся во дворце, где доживает свои последние недели законная супруга и его мать – императрица Мария Александровна. Но и это не самое главное в их конфликте. Учитель наследника, его наставник, член Государственного совета Константин Петрович Победоносцев привил Великому князю Александру Александровичу совершенно другой тип государственного мышления, нежели тот, которым руководствовался император. Наследник терпеть не мог все эти либеральные послабления и считал, что монархия должна опираться исключительно на государеву волю и разум.

– И вот представьте себе, мои земляки пытаются найти лазейки для получения концессии на новые железные дороги в восточном направлении и к кому они обращаются? – в голосе мистера Хьюза сквозило некоторое раздражение.

– И к кому же? – поинтересовался адъютант, вовремя переключившись на диалог с валлийцем.

– Они ищут покровительства княжны Долгоруковой! – заговорщицким тоном промолвил Хьюз.

– Что же вам кажется странным, Иван Иванович? Вы же знаете, в каком она статусе… – ответил Лузгин, подняв воротник.

– Я-то знаю, но моя привязанность к Великому князю Константину, наш многолетний опыт сотрудничества… Я не могу понять, на кого делать ставку… – растерянно заметил Хьюз. – Интуиция меня не подводит. Что-то происходит, а я страшно раздражаюсь, когда не понимаю…

– А вы не думайте, Иван Иванович. Как у нас говорят – коней на переправе не меняют, – адъютант продолжал слушать причитания управляющего, при этом опять погрузившись в свой анализ.

Тот факт, что в кабинет Великого князя Константина только что вошел не Победоносцев, а граф Лорис-Меликов, говорило о многом. А на фоне последних мыслей государя о том, чтобы дать титул великого князя своему сыну от княжны Долгоруковой Георгию, дело принимало скверный оборот. Страсть царя к молодой жене грозила неразберихой в вопросах престолонаследия.

Хитрый и пронырливый Лорис-Меликов, завзятый либерал Великий князь Константин Николаевич, чрезвычайно практичная и настойчивая в достижении своих целей княгиня Долгорукова находились в одном лагере. Наследник, поддерживаемый Победоносцевым – в другом. И, судя по всему, нет совершенно никаких гарантий, что следующий день не станет для государя последним – заговорщики не обезврежены, их руководители не найдены. Третье отделение фактически бездействует. Есть все основания предполагать, среди упомянутых персонажей есть лицо, всерьез рассчитывающее занять трон Романовых.

– И все эти покушения! Так же невозможно думать о будущем! – Лузгин не заметил, как Хьюз перешел на повышенный тон, но это было объяснимо: в столице после взрыва царили подавленные настроения, самые нелепые слухи наполняли салоны, быстро распространяясь в благодатной среде. Хьюз замедлил шаг и остановился, посмотрев в глаза адъютанту: