Механик Елена Каракорская, тоже приехавшая по делам полка в Москву, вспоминала, как встретилась с Лерой в Москве в Уланском переулке. Лера «была радостная, ей вручал орден Калинин». «Есть хорошие фотографии, — сказала Лера Каракорской, — прилетим в полк, покажу».[290]Каракорская вернулась в полк днем 5 октября, вечером того же дня прилетела и Лера. Поговорить не удалось, потому что Леру сразу назначили дежурить ночью вместо другой летчицы, у которой болела голова. Техник Клавдия Волкова вспоминала, что вечером, идя на дежурство, Лера жаловалась на страшную усталость и говорила о том, как ей не хочется сидеть в готовности… Заметила, что у нее нет одной перчатки, вернулась, нашла перчатку, пошла к самолету, запустила мотор и порулила на ночной старт.

Этой ночью Каракорской приснился сон, который ей потом казался предсказанием. Все они были фаталисты, все эти молоденькие женщины, пусть и комсомолки, были суеверны. «…Стоим мы с Лерой на улице Горького разодетые в черные манто с чернобурками, и сразу картинка сменилась трауром — Лера мертвая и я ее покрываю шинелью». Проснувшись, Каракорская узнала, что Хомякова не вернулась из ночного вылета.

Все время с 24 сентября не было налетов, тишина, и в ожидании сигнала к старту экипажи спали на сене. Не только Лене Каракорской, но и остальным товарищам Лера очень мало успела рассказать о командировке в Москву: заснула на полуслове. После сигнала на вылет она полетела в паре с Тамарой Памятных. Никакого противника в воздухе не было. Памятных вскоре села, а Лера не возвращалась… Памятных вспоминала, что зажгли прожекторы, осветили взлетную полосу, искали на автомобиле, но ничего не нашли.[291]Оказалось, что искать надо было совсем рядом со стартом. «Утром телефонист, сматывая на катушку провод, позвал: — Девчата, вот ваша летчица!» Он обнаружил обломки самолета и погибшую Хомякову совсем рядом, через дорогу, в подсолнухах. «Я побежала и увидела…»[292]— вспоминала Катя Полунина.

Согласно приказу № 085 144 истребительной авиационной дивизии ПВО от 9 октября 1942 г., «ст. лейтенант Хомякова при взлете, вследствие отсутствия ночных ориентиров, потеряла направление и с правым разворотом продолжала взлет. Взлетев с правым креном, в воздухе развернулась на 270 градусов, не сумела в дальнейшем справиться с управлением, с правым креном и разворотом, врезалась в землю…».[293]

«Ты, мамочка, за меня не переживай, — писала Валерия домой в декабре 1941 года. — Я аккуратно летаю. Скоростной истребитель — надежная машина…»[294]Это письмо и еще сорок девять оставшихся ей от Лерочки писем ее мама до конца своих дней часто доставала и перечитывала. Лерина подруга и командир Женя Прохорова, жившая с ней в одной землянке, написала родным, что Леру похоронили в 16:00 7 октября со всеми почестями.

Как обычно бывало в Советском Союзе, за смерть Хомяковой, недавно ставшей знаменитостью, кого-то следовало наказать. Наказали Казаринову и комиссара полка Куликову, которая уж точно ни в чем не была виновата. Как часто бывает, Казаринова потеряла должность командира полка не из-за того, что в принципе не годилась для такой работы, а потому, что ее начальству непременно требовалось найти и наказать виновного в громком происшествии, даже если виновного не было.

Снятием Тамары Казариновой с должности командира 586-го полка заканчивается его история как женского истребительного полка, единственного в СССР и, наверное, в мире. На место Казариновой другой кадровой военной женщины-летчика не нашлось, кандидатуру Жени Прохоровой опять не стали даже рассматривать. Присланный вместо Казариновой майор Александр Гриднев, хороший летчик и хороший человек, на вопрос, на сколько он приехал в полк, ответил «навсегда».[295]Судьба полка и его личного состава были для него и его собственной судьбой, однако он не считал нужным сохранить личный состав полка исключительно женским. Значение имеет, считал Гриднев, лишь боеспособность вверенной ему части.

Работа Гриднева в полку началась 15 октября с «небывалого происшествия, закончившегося катастрофой». Молодой летчик новой, только что сформированной Гридневым мужской эскадрильи летал по кругу и уже заходил на посадку, когда перпендикулярно линии полета его яка неожиданно появился У–2. Он шел прямо на Як, столкновение казалось неизбежным. Только в десяти метрах от Яка У–2 резко взмыл вверх, на какое-то мгновение повис в вертикальном положении, как будто освобождая путь истребителю, и потом, потеряв скорость, с высоты около тридцати метров упал вниз. Самолет разбился, летчик погиб. Им оказался пилот из Саратовского отряда связи, развозивший почту по сельским районам. В передней кабине У–2 лежал большой брезентовый мешок с почтой, в задней — большой букет прекрасных осенних хризантем, предназначенных, скорее всего, для девушек-истребителей: видимо, летчик шел так низко, намереваясь сбросить цветы прямо на пятачок старта. Оказалось, что на такой малой высоте над аэродромом этот летчик летал не в первый раз; он качал крыльями в знак приветствия, а девушки махали ему в ответ.[296]Если бы кто-то сообщил о происходящем начальству отряда связи, пилот бы остался жив.

Гриднев принялся за работу, наладил в полку дисциплину, начал тренировки. Вскоре командир полка рапортовал, что полк готов вылететь на боевую работу в ПВО Воронежа. На освободившиеся летные единицы брали как летчиц, переученных на истребитель, так и мужчин. 586-й истребительный авиаполк становился образцовой боевой единицей, но 586-го женского истребительного полка больше не было.

В конце сентября 1942 года, измученная тревогой за судьбу матери, Катя Буданова писала любимой младшей сестре: «…Если узнаешь, что мама жива, быстрей, быстрей сообщай, а обратное не надо. Пусть я лучше буду думать, что она или, или». И дальше, очень скупо, о себе:

«Оля, у нас очень напряженная обстановка. Если что случится, Вале [старшей сестре] не сразу сообщай, а тебе сообщат сразу, только ты давай постоянный адрес.

Целую тебя, моя милая, родная, любимая, незабываемая Олечка. Будь тверда и честна на своем посту. Не забывай меня. Катюша».[297]

Это письмо, как и другие Катины письма, написано без единой ошибки, хотя его автор закончила лишь сельскую школу. Читаешь его, и кажется, что написано оно для того, чтоб подготовить Катиных сестер, возможно уже потерявших мать, к тому, что они могут потерять и Катю. Истребительный 437-й полк непрерывно был в боях, почти ежедневно теряя летчиков и машины. Однако в первые дни октября все изменилось.