Тут у Светланы звонил телефон, она умирающим голосом, с надрывом, стала говорить: «Ужасно… ой, ужасно, даже не спрашивай…», а Вадик вежливо ждал, придумав прекрасный повод для продолжения знакомства.

Он сказал, что у его сына сильнейшая аллергия. «Господи, Света, как я рад, что мы встретились!» И что он вот-вот готов признать традиционную медицину совершенно бессильной, так как то, что выписал врач, таблетки эти, по всей видимости, только «бьют по печени» и ничего больше.

Светлана слушала его с таким трепетно-учтивым выражением лица, мелко кивая, что стало как-то не по себе.

— Ну, да, да, — сказала она, бегая взглядом, — аллергия — это в первую очередь печень, с этого нужно начинать, попить препараты, укрепляющие печень…

— Так вот я и говорю, что очень не доверяю этим препаратам, может, ты что-то толковое подскажешь? Травки там?

О травках можно было говорить часами, но Светлана нервничала и куда-то спешила. Вадик записал ее домашний телефон и помчался в офис, прекрасно успевая к пятничной телелетучке, осуществляемой между американским, французским и украинским офисами с помощью веб-камеры и телефонной системы «aastra». В соседнем офисе, у Люды, праздновали какой-то день рождения, Вадик успел и туда заглянуть на огонек, попутно обдумывая, с кем бы лучше провести этот вечер.

Людмила вцепилась в Вадика прямо в дверях, держа бокал с шампанским в одной руке, а другой рукой доверительно обняв его за плечи. Она была в отличном настроении и слегка не похожа на себя. История с закрытыми семинарами начинала втягивать ее, разбудив охотничьи инстинкты, сделав похожей на кошку, приведя в тонус все, что за годы сытой спокойной жизни успело размякнуть и округлиться. Людмила даже одета была сегодня как-то по-кошачьи: черные атласные брюки и узкая леопардовая блузка с пышным жабо.

Оказывается, на этой неделе она оказалась в центре каких-то фантасмагорических событий. Как-то утром она поднималась на лифте в офис, и рядом с ней ехала отвратительная вульгарная девица — в короткой шотландской юбочке, белых лохматых унтах и в такой же лохматой шапке, точно у шотландских гвардейцев. К моменту, когда Людмила уже заканчивала поверхностный осмотр, поставила неудовлетворительную оценку и готовилась, приподняв бровь и сложив губы в египетскую ухмылку, отвернуться в другую сторону — взгляд упал на флаер, торчащий из девчачьего, в блестках и наклейках, пухлого от прочих бумажек ежедневника, который не вмещался в микроскопически узкую и изогнутую как банан серебристую сумочку на плече девицы. Это был темно-лиловый флаер с логотипом тренинговой программы. Той самой. И Люда, начиная незаметно для себя принюхиваться и ерзать, поняла, что ее страшно нервирует неопределенность относительно дальнейшего контакта с обладателем мягкого баритона. Он говорил не как москвич — твердые окончания у «сем» и «восем», когда он в самом начале считал обратно от тридцати, чтобы все расслабились.

Девица ехала на пятый этаж, и, когда двери открылись, Людмила, сама нажавшая кнопку с цифрой 4, осталась стоять, и не думая выходить, бесстрастно глядя на сотрудников у кофейной машины за стеклянной перегородкой. Девица не обращала на Людмилу никакого внимания, дождалась своего этажа, вышла и остановилась перед стендом с названиями фирм, занимающих офисы на этом этаже. Тут планировка была совсем не такая, как внизу. Светлый серебристый коридор полукругом уходил в разные стороны от лифта. Стены везде были стеклянными, кое-где виднелись полупустые утренние офисы, где-то светило с улицы солнце.

Людмила решительно направилась в тот, под которым находилось ее рабочее место, и, облокотившись на стойку ресепшен и звякнув ключами от машины, которые все это время держала в руках, обратилась к сонной, только что снявшей пальто девушке с вопросом про центральное отопление, мол, у нее создалось впечатление, что в стояке после 19:00 перестают подавать теплый воздух, хотя в остальных помещениях температура не падает. Девушка-секретарь, не поднимая на нее глаз, стала что-то записывать в толстом, сплошь почерканном ежедневнике. Через стеклянную стену, частично закрытую вертикальными жалюзи, виднелись белые лохматые унты.

Когда Людмила выходила к лифту, девицы уже не было, но на полу валялся тот самый флаер, и в пальцах защекотало от адреналина.

Вадик слушал ее с доброй, немного грустной улыбкой глубоко ностальгирующего человека.

— А у тебя тоже так было? Ты же знал, да? Ты же сам мне сказал: «Смотри на знаки»?

Он отеческим жестом потрепал ее по плечу, задумчиво кивая и глядя куда-то вдаль.

— С тобой тоже так играли? И чем все закончилось?

— Люд, все, что я расскажу тебе, будет просто сухой информацией, понимаешь, это очень глубинные переживания, они могут иметь колоссальное значение для меня лично и казаться ерундой постороннему человеку… ничего, что я тебя так назвал?

Она отмахнулась, приподняв бровь. Каким кому человеком она приходится, Людмилу никогда не волновало.

Дальше было самое интересное. Во флаере было что-то вроде рекламы приватной вечеринки и дата — следующим вечером. Было указано, что дресс-код WT, на что Людмила, придерживающаяся элегантных консервативных тенденций, не стала обращать внимания. К семи вечера она подъехала к дому на Рогнединской, испытывая особенное радостное волнение: ничего из области расслабленных спокойных мыслей, как бывало в машине по дороге на Рыбальский полуостров, в спортивный клуб. Но в квартиру ее не пустили!

В прихожей у зеркала в старинной деревянной раме толпилось несколько женщин… вернее, дам. В длинных вечерних платьях, с глубокими вырезами на спинках, почти до талии, с высокими прическами, в перчатках, с маленькими атласными сумочками. Это сильно смахивало на маскарад — что-то такое устраивали в больших международных компаниях у них в бизнес-центре. Играла классическая музыка, и пахло кальяном. На лестничной площадке стояли два амбала в кожаных пиджаках — типичные телохранители с белыми вьющимися проводочками за ушами.

Та самая девушка с серыми глазами с поволокой вышла к ней — в черном атласном платье, как и в тот раз, сказала, что на этот сеанс запланирована ролевая игра и что Людмила, увы, не может принять в ней участия из-за невыполненных требований по дресс-коду. Это было вдвойне обидно, распирало любопытство, кто остальные участники, ведь общению с ними, по всей видимости, в этот раз никакая бы повязка на глазах не помешала.

В машине по дороге домой она злилась на себя, злилась, что зря потратила время, оторванное от детей и мужа. Тем не менее она потратила еще полтора часа, поздно вечером, роясь в Интернете в поисках каких-либо упоминаний о Васильченко Н.Т., на которого (или которую) была записана квартира по улице Рогнединской. В Интернете не было и ровным счетом никакого упоминания о компании Ewnay Ifelay Estinationsday (такое и выговорить трудно, между собой все называли ее просто Тренинг).

Но на следующее утро ей неожиданно позвонил «наш маэстро» (так она называла Славку). Звонили, естественно, с засекреченного номера (у многих сотовых операторов есть возможность за дополнительную плату делать номер нераспознаваемым для других абонентов). Он сказал, что был очень разочарован, не увидев ее вчера.