– Нет! Но про раз в год мне понравилось.

– На раз в год у вас песка не хватит!

– Для вас найду!

– Не ссорьтесь! Просто верните всё на свои места, как было до катастрофы.

На том Великие Владыки расстались, чтобы спокойно всё обдумать. Никто не мог поверить в реальность случившегося, настолько эти события оказались трагическими и невероятными. Теперь следовало готовиться к похоронам, которые пройдут лишь в узком семейном кругу, и к поминкам на девяностый день после погребения тел. Было решено собраться в Большой каменной чаше Священного дремучего леса. Последний раз Великие Повелители Стихий являлись туда, чтобы заключить вечный договор с ведьмами, Великими Повелительницами Жизни.

Великий Морской Владыка похоронил Селестину на дне под толщей воды. Вместе с сыном они насыпали высокий курган над её могилой, а вокруг устроили красивейший коралловый риф. Он одновременно стал памятником усопшей и своеобразным цветником на месте её захоронения. Его можно было смело называть подлинным чудом природы. Особое очарование придавали мириады разноцветных рыбок, которые тут же освоили новое жизненное пространство. Последним штрихом, завершившим гармоничную целостность и изящный аристократизм надгробья, стало совершенно особое освещение и цвет воды. Для создания неповторимой игры света Великий Владыка Моря тщательно выбирал глубину. Это был скорбный памятник его вечной любви. Отец с сыном долго оставались вдвоём на могиле жены и матери. Они оплакивали прекрасную Селестину, понимая, что никогда не смогут оправиться от невосполнимой утраты. Мир никогда не будет прежним: одна из самых важных частей покинула его навсегда. Любимая Селестина ушла в тёмную и неведомую вечность. Великий Морской Владыка и Бальдомеро потом часто приходили на могилу Селестины. Они решили, что сюда никто не будет допущен, кроме членов семьи и некоторых Великих Повелителей Стихий. Они составили список тех, кто получал право посещать усыпальницу дорогой им женщины. Остальным вход был заказан. Чудесный риф постоянно охраняла многочисленная стая свирепых, вечно голодных акул. Морские чудовища мигом разорвали бы на части любого непрошеного гостя. Их плотное кольцо разжималось лишь по личному приказу Великого Владыки Морей. Место это стало заповедным. Жители континента слагали о нём легенды, не зная его истинного назначения. Круг допущенных оказался малочисленным. Странно, но в число избранных вошёл Великий Хозяин Песков. К общему удивлению, он принялся часто наведываться в подводное царство и проявлять заботу о малютке Консоласьон, которую и без него баловали безмерно. Через несколько лет и она стала посещать подводную гробницу вместе с отцом и братом.

На суше также состоялась печальная церемония погребения. Великий Владыка Недр и его сын Уранум похоронили Хильдегарду. Сын прибыл по первому зову и застал мать живой. Однако поговорить наедине им не удалось. Глава семьи ни на шаг не отходил от постели умирающей жены. Три дня она металась в агонии, а он крепко держал её за руку и передавал ей свои жизненные силы. Он понимал, что борьба за её жизнь изначально проиграна, что ей уже никто не в состоянии помочь, но никак не мог расстаться с возлюбленной. Перед смертью Хильдегарда несколько раз приходила в себя. Её поведение вызвало восхищение Уранума: и в предсмертной горячке мать не выдала их заговор ни словом, ни жестом, ни намёком, продолжая изображать невинную жертву чужой подлости. Она корила себя за излишнюю доверчивость, делясь с мужем своими подозрениями:

– Дорогой, это точно сделала Селестина. Она ненавидела великанов и не верила, что я отличаюсь от своих собратьев.

– Но зачем ей было тебя убивать?

– Скорее всего, её надоумил Великий Владыка Моря. Я замечала, как он смотрит на меня с лютой ненавистью, когда этого никто не видит.

– Да, папа, я не раз ловил эти взгляды. Бальдомеро проболтался мне, что его мать с детства боялась великанов.

– Великому Хозяину Морей оставалось усилить её страхи и превратить их в ненависть.

– Но зачем ему это?

– Он так и не может простить ту давнюю историю с его свадебным подарком.

– Ты уверена?

– Милый, я умираю. Мне незачем врать. Возможность подсыпать мне яд в бокал была лишь у Селестины.

– Папа, как я забыл! Бальдомеро сказал, что его мать умеет колдовать и разбирается в травах.

– Тогда всё сходится. Милая, я обещаю выяснить правду и отомстить за тебя.

– Не надо, любимый! Насилие порождает только насилие. Выясни правду, но никому не мсти. Жизнь и время отомстят вместо тебя. Готовься услышать море лжи. Меня здесь так и не приняли, и не полюбили.

– Они не видели твою прекрасную душу. Я люблю тебя!

– А я тебя и нашего сына! Поклянись беречь его!

– Клянусь!

– Мама, не оставляй нас!

Это были последние слова, услышанные Хильдегардой при жизни. Она впала в беспокойное забытьё и скончалась вечером третьего дня, не приходя в сознание. Её уход вызвал нестерпимую боль в душе Великого Владыки Недр, что спровоцировало самое разрушительное землетрясение в истории Южного континента. Безутешный вдовец начал готовиться к похоронам. Сын находился рядом и нашёптывал всякие нелепые, но правдоподобные гадости о других Великих Повелителях Стихий, которые якобы ненавидели его мать и желали ей смерти. Великий Владыка Недр поверил хитрому сыну и возненавидел своих друзей. Он никого не пригласил на похороны, даже вечного и преданного товарища, Великого Господина Гор, чем неприятно удивил и обидел последнего. Подземный правитель недолго выбирал место для погребения ненаглядной супруги. Гробницу устроили прямо посреди грота, где несколько веков назад Великий Хозяин Недр увидел спящую красавицу, когда направлялся на свадьбу к морскому собрату. Это место было наполнено самыми приятными и романтичными воспоминаниями. Однако теперь там утвердилось царство скорби, печали, отчаяния, одиночества и боли от невосполнимой утраты.

По совету сына Великий Владыка Недр приказал художнику Кистиано расписать грот. Живописец покрыл все поверхности, исключая само надгробие, изысканными росписями. В них преобладали грустные и трагические сюжеты, что соответствовало месту и состоянию души заказчиков. Кистиано использовал для работы огромное количество чёрной краски, которую сам изготавливал из угольного порошка. Собственно, будь его воля, он ограничился бы лишь этим цветом. По его мнению, душа умершей великанши была абсолютно тёмной без единого светлого пятна или хотя бы намёка на него. «Я бы закрасил все стены, пол и потолок чёрным цветом. И надгробную плиту сделал бы из чёрного мрамора или гранита. И факелы запретил бы зажигать, так как её душа – сплошные потёмки! Нет света в конце туннеля! – бубнил художник, растирая краски. – О покойных нельзя говорить плохо, но мне кажется, она не умерла окончательно». Кистиано не оставляло чувство, что часть души великанши не покинула этот мир, и за его работой кто-то следит. Расписывая стены в погребальном гроте, он часто с опаской поглядывал на мраморное надгробие. Оно пугало его. У художника дрожали руки, что существенно замедляло работу, с которой он хотел разделаться как можно быстрее.