Жар снова налил Джулепу уши, одарил приятным покалыванием в холоде подземелья. Дасти и Стерлинг были теперь в Подземном Лесу вместе с его отцом. А значит, это теперь его, Джулепа, долг – стать альфой.

Шатаясь, Джулеп поднялся на лапы и медленно заковылял по тоннелю. Лапы гнулись, будто мокрые веточки. Он возвратится в Ветери. Он отыщет Ласку. И спасёт ей жизнь. А Олео пускай остаётся там.

ДЖУЛЕП С ТРУДОМ выбрался из водостока на улицу. Он принюхался к снегопаду – не пахнет ли жёлтым – и поискал взглядом собачьи силуэты. Улица была пуста.

Он уже готов был двинуться в путь, как вдруг знакомый запах – острый и тёплый – угодил в нос. Он подо шёл к пожарной колонке и отыскал лужицу, которая расплывалась по слякоти. Ласка пометила это место. Принюхиваясь, он двинулся по тротуару и отыскал ещё одну метку – у мусорного бака. И ещё одну у газетного автомата. Моча Ласки уводила прочь от Ветери.

Джулеп похромал на её запах. От морозного воздуха кожа на черепе натянулась так туго, что головная боль казалась больше самой головы. Без Ласки его никто не подгонял, и, пройдя пару дюжин шагов, он падал в тень и ждал, когда пульсирующая резь отпустит глаза.

СССССШШШШШУУУУУМММММммммм…

– Сначала жилые районы! – прокричал вдалеке какой-то человек.

Джулеп заставил себя подняться на лапы и заспешил прочь – как бы люди не прикончили его своими чёрными палками.

Метки Ласки вели его той же дорогой, которой лисёныши шли несколько дней назад. Дорога вела к парку. Он дохромал до тележки, где они с Олео охотились на «горячих собак», и припал к земле позади неё. Он принюхался, отыскивая в воздухе запах Ласки, но от него не осталось и следа. Словно кто-то за ней погнался.

Усталыми глазами Джулеп всмотрелся в спутанные ветки парковых деревьев. Ветки между стволами были белыми, точно кости. В орбите одинокого фонаря порхали снежинки и во все стороны, будто змеи, тянулись по снегу отброшенные ветками тени.

Джулеп услышал, как пыхтят под деревьями собаки. Даже в своей безмозглости они возвратились на место, которое знали.

– Что за безумную дорожку ты, Ласка, выбрала? – прошептал себе под нос Джулеп, раздумывая, как ему пересечь парк, чтобы не покусали.

На пруду кружила снежная буря, и что-то заскрежетало поблизости.

Джулеп припал к земле, сердце отчаянно заколотилось, и тут он понял: это опрокинутая урна возле тележки царапает по бетону. Собаки в деревьях перестали пыхтеть, и Джулеп затаил дыхание, боясь, что они заявятся на звук и унюхают сочного лисёныша.

Но никто не появился из тени.

Налетал порывами ветер, подхватывал что-то в снегу и поднимал в воздух. Бумажный змей. Выпал из мусора в тот самый день, когда Джулеп опрокинул урну. Хвост змея вяло покачивался на подёрнутой льдом воде пруда.

Джулеп видел, как дети запускают в воздух такие штуки. Дети бегут по парку и держат в руках катушки с нитью, а змеи бороздят небо. Джулеп представил себе, как он хватает змея за хвост, разбегается и взмывает по ветру над деревьями, а потом приземляется по другую сторону, целый и невредимый. Это, разумеется, невозможно. Однако наводит на мысль.

Он принюхался, отыскал нить змея и по ней добрался до катушки. Взяв катушку в рот, он обошёл вокруг плоских боков мусорной урны. Потом заковылял прочь по хрустящей траве. Катушка, разматываясь, громыхала между зубов. Нить туго натянулась по водной глади.

Джулеп шагнул под отяжелевшие от снега деревья. Мёртвая сырая листва выстилала под ними землю. Джулеп пригнулся, стараясь не поддаваться порыву запыхтеть, и, открыв пошире глаза, стал вглядываться в шатающиеся тени. Когда тени замерли, он положил катушку на землю. Потом сжал нить зубами и дёрнул изо всех сил.

Нить выскочила из пруда, взметнула ввысь безупречную линию капель и с громким всплеском утянула в пруд урну для мусора.

В темноте вспыхнули липкие глаза. Запринюхивались сухие носы. Джулеп сжался под деревом в комок, а мимо прошелестела по листьям дюжина неровных шагов – выяснить, что это был за звук. Джулеп стал тихонечко обходить дерево и чуть не уткнулся в нос хриплому и тощему, как скелет, псу. Он метнулся к другому дереву, пока его не заметила другая собака – огромная, рыжая, – потом живо заполз за ствол, и ещё три пса тут же приковыляли под свет фонаря.

Собаки болтались у пруда, но к кромке воды не приближались. Только их мёртвые глаза были прикованы к урне, которая лежала поплавком на треснувшем льду.

Джулеп облегчённо запыхтел. Эти заразные псы оказались ещё легковернее, чем обычные. Если кто-то из них учует его, он просто-напросто дёрнет ещё раз за нить, вода в пруде заплещется, и собаки опять отвлекутся. Вот бы Стерлинг увидал этот трюк!

Джулеп подобрал катушку и стал разматывать её дальше, отступая между деревьев. До конца парка оставалась сотня хвостов, а нить вдруг взяла и кончилась. Уверенности поубавилось. Джулеп обернулся кругом и заметил маленький кирпичный домик, от которого пахло человеческими экскрементами. Он живо поковылял туда и спрятался поблизости за питьевым фонтанчиком.

Он выискивал под фонарями липкие глаза, истекающие слюной зубы. Взгляд его то расплывался, то собирался вновь.

Клочья спутанного меха мелькнули слева. И пара залитых кровью глаз справа. Воздух пропитался густым жёлтым дыханием, и уже невозможно учуять, откуда подступают собаки.

Удушливый кашель заставил его обернуться. Из глубины деревьев прямо на него надвигалась пара чёрных липких глаз. Джулеп было попятился прочь от домика, но снова остановился, когда сбоку материализовалась белая фигура. Ещё одна собака его заметила. И ещё одна. И ещё. Окутанные туманом морды проступали из темноты, рявкали сухим кашлем, рычали, пускали густые нити слюны.

Собаки наступали со всех сторон. Джулеп искал спасения – он дёрнул головой влево, он дёрнул вправо. Он окружён. Одна из собак нападёт первой. Которая?

Оглушительный звук разодрал ночь – у Джулепа чуть не раскололся, словно от удара, череп. Но лисёныш остался стоять на лапах. Одной из собак повезло меньше. Она лежала мёртвая в брызгах крови. Другие псы обернулись и принюхались к деревьям.

И в морозном воздухе, вперемешку с жёлтым, растёкся ещё один запах… Жжёных листьев.