Ласка подпрыгнула и всем своим весом обрушилась на трубу. Труба больно сложила её тело пополам. Ласка скользнула вниз и прыгнула снова. И снова. И снова. Разбивая о железо рёбра до синяков.

Труба скрипнула и ослабла. В глаза Ласке прыснула пелена воды. Ласка удвоила усилия – соскальзывая и поскальзываясь, колотила она по трубе чем только могла. Труба выскочила из стыка, извергая воду. Вода заполняла пустоту между стенами быстрее, чем вытекала сквозь щели. Ласка попыталась выскочить из закутка, но поток воды пригибал ей лапы.

– Ой! – завопила Патока с другой стороны стены. – Что такое творится?

Вода из сломанной трубы поднялась Ласке до пальцев… до колен… до плеч. Она подскакивала снова и снова, пытаясь уцепиться когтями за балку, с которой прыгнула вниз. После третьей попытки вода поднялась до ушей. Она обволакивала морду и затекала в нос.

Ласка рыгала и отплёвывалась. Вода была всюду. Она искажала пространство, погружала его во тьму и не давала понять, где что – близко ли, далеко ли. Розовый утеплитель покрывался пятнами и колыхался вокруг. Ласке сдавило лёгкие – дыхание вытекало из них пузырями. Заднее колено ударилось обо что-то острое, и она в ужасе посмотрела вниз. Балка теперь оказалась под ней – в воде.

Ослабевшими лапами Ласка в отчаянии принялась грести вверх – зацепиться за что-нибудь, за что угодно, лишь бы нос вынырнул из воды. И вдруг… Она полетела вниз. Нет, не полетела. С грохотом провалилась, подхваченная тёмным потоком. Он нёс её между стен, крутил и вертел вверх и вниз, вниз и вверх. Утеплитель хлестал по ушам, деревянная балка оцарапала губу, другая ударила по спине между лопаток.

И когда уже ни одной секунды она не могла удержать дыхание, когда лёгкие перестали трепетать, а лапы, устав плыть, вяло повисли… вода вынесла её к свету, что пробивался в щели. Ласка почувствовала, как что-то царапнуло ей бока, хлопнуло и отпустило.

Вода выбросила её в холодный вечерний воздух.

ЛАСКУ ЗАВЕРТЕЛО И ВЫНЕСЛО на замёрзший бетон. Она откашлялась от воды, и ободранные лёгкие мучительно задышали. Она взглянула в укрытое облаками небо, и на ресницы посыпались снежинки. Она увидела дыру, которая выплюнула её из Особняка Дам. Увидела пурпурный глаз, что горел в окне.

Из последних сил Ласка поднялась на лапы. Джулеп всё ещё оставался внутри. Наверху. В ванне. В мешке. Она даже не успела юркнуть в просвет между домами – резко распахнулась входная дверь, и по ступенькам раскатилась водопадом волна. Ласка спряталась за бордюр. На порог с вытаращенными глазами, размазанной косметикой выступила Тортоликая.

– Ты что натворила? – завопила она в дом.

– Ничего я не натворила! – завопила ей в ответ Патока. – Я разбиралась с одним нашим дельцем!

– Моя Комната Духов! – причитала Тортоликая, обхватив ладонями мокрые щёки. – Ты посмотри! Уничтожена!

– Наша Комната Духов!

Дамы скрылись из глаз.

Ласка дрожала в сточной канаве. Ей надо собраться с силами и бежать в дом – сквозь стены наверх, в ванную. Придумать, как спасти Джулепа… если он ещё жив.

Не успела она сделать и шага, как в открытую дверь выскользнул Джулеп и сбежал по крыльцу вниз, оставляя за собой мокрый след. Ласка только таращилась в оцепенении, пока он искал её по запаху за бордюром. Он рухнул с ней рядом, и они прижались друг к другу промокшими шубками, унимая дрожь.

– Что там произошло? – спросила Ласка. – Я думала, ты…

Джулеп моргнул мокрыми ресницами.

– Не знаю, – прошептал он. – Я был в мешке… И не мог дышать… Потом эта дама вдруг завопила. Разжала руки. Я хотел выбраться, но мешок был завязан. Я уж подумал, что всё. И вдруг увидал свет в уголке мешка. Нитки протёрлись. Словно кто-то жевал. Я стал царапать, кусать и разорвал угол. А потом выбрался, и как только выплыл, эта дама вдруг выбежала из ванной. И весь пол был залит водой.

Тёплая волна прокатилась по груди Ласки и поднялась до ушей. Получилось. Сломанная труба не остановила воду. Но она отвлекла Патоку, и Джулепу хватило времени убежать.

– Бр-р, – сказал Джулеп, вытряхивая из шубки воду. – Хорошо, что не ты угодила в этот мешок. Ты бы, наверное, не смогла прогрызть его так же, как я. И утонула бы.

Ласка улыбнулась и дала волю слезам:

– Наверное.

Джулеп даже не заметил, что её мех тоже насквозь промок. Она облизала у него на усах наледь, чувствуя признательность за то, что это возможно.

– Поговорила с призраком? – спросил он дрожащими губами.

– Нет, – соврала она, проглотив лёд. В груди снова похолодело. – Не поговорила.

Она вернулась сюда, в этот дом, чтобы узнать, как вылечить Олео. А уходит отсюда ни с чем.

– Тьфу ты! – скривился Джулеп. – Столько времени зря!

Он потрусил к водостоку.

Ласка оглянулась на Особняк Дам. Из окна, под светящейся пурпурной вывеской, смотрели на неё молочно-голубые глаза мамы.

Утопив братьев Ласки, Патока отправилась искать пропавшего лисёныша, а дверь в ванную осталась открытой. Ласка украдкой выбралась из-за унитаза и выскочила в коридор, подальше от ванны, и от мешка, и от безжизненных бугорков у него внутри.

В конце коридора она услышала, как мама скребётся в дверь гардеробной, оплакивая своих малышей. Ласка хотела подойти к ней, принюхаться через щель к её меху. Но Дамы мерещились ей повсюду. И Ласка неуклюже спрыгнула по ступенькам вниз, обнюхала стены приёмной и вдруг почуяла, как из вентиляционной решётки веет летом. Она проскользнула внутрь и выбралась из Особняка Дам, так и не сказав маме ни слова на прощание.

Через два дня её заметила Дасти. Ласка копалась в мусоре. Ей было всего лишь две луны от роду. Живот прилипал к рёбрам. Увидев лисицу, она пошагала прямиком к ней и уткнулась лицом в мех на животе.

«Ну, привет, ласковый лисёныш», – проговорила Дасти.

Имя приклеилось.

Глаза у Ласки вдруг обожгло, на ресницах растопило снежинки. Она кое-что поняла. То, что раньше не приходило ей в голову. Впуская Ласку, Джулепа и Стерлинга в свою жизнь, Дасти пришлось нарушить собственное же правило – оставлять других лис на произвол судьбы. И в памяти Ласки рыжий, как ржавое железо, мех лисицы засиял чуть ярче.

– Прощай, мама, – глядя на окно, прошептала Ласка. Она опустила голову и в первый раз пролила слёзы по своей другой маме. Прощай, Дасти.

– Идём, Лас! – крикнул Джулеп от водостока. – Жуть как холодно!

Ласка взглянула на него. Он стоял в сточной канаве, уже далеко от неё, и дрожал. Она дёрнула головой. Джулеп должен был погибнуть в этом мешке. Но он сказал, что уголок износился, нитки истончились, будто их кто-то жевал… Будто кто-то из братьев Ласки пытался спастись. И в самый последний раз Ласка взглянула в окно на маму. Может быть, призраки всё-таки существуют. Может быть, оставаясь невидимыми, они оберегают лис от страданий, не дают им повторить свои ужасные судьбы. Может быть.