На тот момент Гарри сотрудничал с менеджером Алленом Ковачем, имевшим солидный опыт работы со старыми группами, которые распадались и затем собирались вновь. Мы согласились на встречу с ним. Аллен оказался умным малым и хорошим оратором. Его презентация проекта воссоединения Blondie была напористой и аргументированной. Он также собирался разобраться с болотом неудачных сделок и конфликтов внутри группы, из-за которых воссоединение представлялось мне каким-то кошмаром. Мы уже настрадались от разных менеджеров: одним на нас было глубоко наплевать, других наши неудачи только радовали, потому что в таком случае они оказывались в выгодном положении. Аллен очень четко расписал, что происходит с группой в такой ситуации: давление, разочарование и раскол. Аллен не относился к числу этих людей и отлично умел вести дела.

В результате Крис вознамерился связаться со всеми членами группы, которых мы не видели столько лет. Он позвонил Джимми Дестри – они всегда хорошо общались, – а затем по его просьбе Клем прилетел из Лос-Анджелеса. Тот потом вспоминал о нашей встрече: «Забавно, что у всех был странный вид, все были не в духе, потеряли зубы, прибавили в весе и не следили за собой. Слегка тревожно». Хм. Крис также позвонил Гэри Валентайну, который жил в Лондоне и работал в Guardian корреспондентом по вопросам искусства. По просьбе Криса Гэри прилетел в Нью-Йорк, Джимми его встретил и привел к Крису. Вот что говорит об этом Гэри: «Мавзолей Криса, его пещера в Трайбеке, был как берлога Тёрнера в фильме “Представление”, только хуже. Я прилетел в надежде сразу взяться за дело, но, несмотря на заверения Криса, еще ничего не было готово. Крис и сам плохо выглядел. В течение нескольких недель я пытался составить ему компанию, надеясь приободрить. Крис мне нравился. Однажды он даже спас мне жизнь, когда меня чуть не убило током в лофте на Бауэри. Я далеко не сразу понял, что Дебби не слишком-то обрадовалась моему приезду».

Что бы он там себе ни напридумывал, Гэри мне нравится – честно. Это тонко чувствующий, разносторонний человек, и благодаря его открытому, пытливому уму он очень цельная личность. Какое-то время Гэри жил у меня, мы вместе ходили выгуливать собаку. Говорили о писательстве и о том, что Корнелл Вулрич, писавший детективы и триллеры, жил в том же здании, что и я. Возможно, там он и создал «Окно во двор»[87]. Меня это не удивляло, потому что в этом доме действительно можно было заглядывать в окна к людям. В квартирах в центральной части здания была постоянная текучка – своеобразное подвижное гетто геев. Они как будто совсем не стеснялись заниматься сексом перед незашторенными окнами.

Пока Гэри был с нами, мы отыграли несколько концертов. Один из них прошел в память Уильяма Берроуза в канзасском Лоуренсе, где Билл провел свои последние годы. Для меня имело большое значение то, что в этом концерте участвовали Филипп Гласс, Лори Андерсон[88] и Патти Смит – люди, которыми я искренне восхищаюсь.

Мне и Крису довелось немного пообщаться с Уильямом. Однажды мы с ним пошли ужинать в Bunker, и я взяла с собой свою собаку Чи-Чи. Она была крошечной, но дралась, как демон, если думала, что ей угрожает опасность. Я дала ей имя Чи Чан, что значит «свирепая кровь», а на улице обычно звала ее Чи-Чи. Я подумала, что такому маленькому и хрупкому существу необходимо сильное имя. Билл взял мою собачку и крепко держал ее на протяжении всего ужина – и весь вечер Чи-Чи без остановки грызла костлявые руки Билла. Биллу нравилось с помощью «определенных веществ» доводить себя до нечувствительного состояния, или, может, он просто любил, когда его кусают, поэтому, думаю, ее беспрестанные укусы не очень-то ему мешали. Крис и Билл просто спелись. У них было много общих интересов, в том числе оружие, и они оба одинаково гениальны, так что, по-моему, они хорошо понимали друг друга. Хэл Уилнер работал над одним из уникальных проектов Берроуза – записывал, как тот читает «Отче наш». Крис наложил музыку, и этот трек вышел на альбоме Билла Dead City Radio.

Процесс воссоединения Blondie продвигался, но с переменным успехом. Мы хотели собрать лучших из прежних музыкантов и постоянно мониторили, не хочет ли кто-нибудь присоединиться. Крис поговорил с Гэри Валентайном: он готов был дать проекту шанс. Гэри показал себя востребованным писателем и опубликовал несколько книг, в основном о философии. Однако он не так уж много играл в то время, а наше видение новой Blondie несколько отличалось от прежнего. Я чувствовала, что в девяностые слушателям будет интересен более насыщенный звук, что с нашим первоначальным неформатным звучанием нам не пробиться. Очень жаль, что с Гэри в итоге не сложилось. У него отличная энергетика, эффектная внешность и собственный, самобытный образ.

Я с самого начала твердила Крису и Аллену, что ни под каким видом не буду петь одни старые хиты – на этом стояла твердо. Так что мы начали писать новые песни. Сначала мы работали с Майком Чепменом, но обстоятельства были не самые подходящие. Мы все чувствовали себя настороженно, разошлись так давно и не то чтобы по-хорошему. Нужно было навести мосты. Пока мы только присматривались друг другу, стараясь понять, сможем ли сработаться, – есть ли будущее у Blondie и во что все это может вылиться.

Майк пришел в хрупкую, разлаженную, неоднозначную и сложную обстановку. Он действительно любил Blondie, и я не могу не признать, что он нас выручил. Вряд ли ему комфортно было чувствовать себя пятым колесом в телеге, когда весь этот коллектив с темным прошлым пытался собраться вновь, но у Майка есть неповторимая внутренняя сила и способность везде развивать свое исключительное творческое начало. Во многом благодаря ему Blondie стала звучать на радио, и хотя, к несчастью, Майк не закончил продюсировать наш новый альбом, в этом скорее вина делопроизводства и звукозаписывающей компании.

Мы также пытались работать с Duran Duran. Аллен был их менеджером и думал, что мы хорошо скооперируемся, так что мы пошли в студию. Но в Duran Duran был этот на голову больной парень, который, казалось, вообще не соображал, что происходит. Мы пытались записать трек, когда он начинал срывать с себя одежду и жаловаться, что перегрелся. Этим он нас даже веселил. У него было красивое тело, и он это знал, но от него несло едким наркотическим потом, и он как будто совсем слетал с катушек. Очень отвлекало. В итоге мы все-таки записали с ними две-три песни, в том числе песню Гэри Amor Fati. Однако все по-прежнему шло негладко. А потом Клем предложил поработать с Крейгом Леоном. Крейг продюсировал первый альбом Blondie. Он всегда думал наперед, особенно когда в дело шли новые технологии. Крис с ума сходил по новой цифровой системе под названием Radar, на которой работал Крейг. Они часы напролет проводили у Криса, что в итоге вылилось в седьмой альбом Blondie – No Exit[89].