работу возьмут на себя наемные работники, ему лишь нужно было поставить пару подписей и прийти в назначенное время в назначенное место.

Как только объяснения закончились, Араки поднялся с места и пошел к выходу. Вениамин Викторович вновь предложил ему все-таки посмотреть на гроб, но, услышав очередной отказ, немного расстроился и предложил задержаться, попить чаю или кофе. Ведь, может, посидев недолго и обдумав все, он передумает, пронеслось в голове у Вениамина, что сразу отразилось на его лице. Все мы желаем лучшей жизни, а количество продаж напрямую связано с его доходом, поэтому Вениамин не хотел так просто отпускать Араки. А приличия — дело десятое. Терпению Араки пришел конец.

«Да какая, к черту, разница, в чем ему лежать в земле?! Не все ли равно, гроб из красного дерева или из осины, обит бархатом или нет? Он мертв, мать вашу! Мертв! Это уже не имеет никакого значения!»

Боясь не справиться с эмоциями, Хиро быстро и довольно грубо распрощался с мужчиной и пулей вылетел из здания. Оказавшись на свежем воздухе, он почувствовал себя лучше. Он брел уже знакомой дорогой к шоссе, периодически посматривая в сторону противоположную расположению города. Там всего в каких-то двух километрах стоит немаленькое кладбище. Если верить Вениамину Викторовичу — новое, популярное, с хорошей охраной. Кладбище, где похоронят его отца. От этой мысли ему стало тоскливо, но по сравнению с утренним безразличием, это были хоть какие-то чувства, а не пустота.

Он достал из кармана телефон и взглянул на время, до начала оставалась пара часов. Чем их занять, он совершенно не представлял. Не стоять же у морга, словно статуя, все это время. Да и домой ему сейчас хотелось меньше всего. Он заказал такси, и оно довезло его, как он и просил, до больницы. От нее он пошел куда глаза глядят медленным, прогулочным шагом, по пути рассматривая то прохожих, то улицу, то здания, то небо. Все как обычно. Угрюмые ничего не выражающие лица, серые безликие здания, громоздившиеся один за другим, грязь и холод. Разве что облака, вечно нависающие над городом, в этот раз казались плотнее и гуще, ветер был холоднее, а воздух был влажным, от чего становилось еще более зябко на улице. Устав бессмысленно ходить, он завернул в ближайшее кафе, заказал сытный обед и наблюдал за тем же пейзажем уже из окна теплого уютного заведения.

Зимой темнеет раньше обычного. Не было и пяти вечера, как загорелся яркий пурпурный закат. Удивительная красота среди столь уродливого города. Все вокруг окрасилось непередаваемо теплым, приятным светом. Бесцветные окна отражали его ласковыми бликами, прохожие, вторя этой красоте, заулыбались, до ушей Араки начали доноситься веселые разговоры от людей, сидящих на соседнем столике, послышался смех, возня шустрой официантки. Весь мир, ранее словно мертвый, ожил для него, преобразился в какой-то другой. В мир, где все счастливы, и всем хорошо, где нет ни боли, ни горечи, ни болезней. Но именно из-за такого тепла и радости так больно сдавило что-то в его груди. Усилием воли он проглотил ком в горле и остановил начавшие литься слезы. Глубоко вздохнув, он легким движением руки смахнул успевшие проступить слезинки, встал из-за стола, оплатил счет, и направился обратно к больнице.

«Пора»

«20»

Около морга он оказался раньше назначенного времени. Катафалк еще не прибыл, и ему оставалось только ждать снаружи. Пока он ждал, солнце окончательно село, температура упала еще ниже. Мерзкий ветер будто специально разошелся, пытаясь забиться под ворот куртки. В попытках согреться, Араки перетаптывался с ноги на ногу, но это особо не помогало.

Жизнерадостности, понятно, в этом месте не было. Маленькое одноэтажное здание неподалеку от больницы в узком переулке, скрытом от глаз. Косметического ремонта оно не видело с далеких времен, штукатурка много где отвалилась, обнажив кирпичную кладку. Забор рядом был ржавый, хотя, видимо, основную функцию защиты от нежелательных гостей еще выполнял. Асфальт заканчивался перед воротами, а дальше во дворе был насыпан только гравий. Можно было подумать, что это очередное заброшенное довоенное строение, если бы не валивший из длинной трубы крематория серо-черный дым.

Наконец, со стороны въезда послышался шум колес, едущих по гравию. Араки обернулся и увидел длинный сверкающий черный автомобиль. Безупречная простота, ничего лишнего: плавные линии, зеркально чистые тонированные стекла, строгость и лаконичность. Автомобиль заехал во двор морга и остановился неподалеку от Араки. Будто по команде, синхронно открылись передние двери и из них появились два подтянутых высоких человека лет 35–40 на вид. Оба выглядели одинаково серьезно и безукоризненно — одинаковые костюмы: битумно-черные брюки, пиджак и галстук, а внизу контрастная столь же идеально белая рубашка; одинаковые коротко-стриженные темные волосы; одинаковый холодный безучастный взгляд. Когда Араки смотрел на них выходящих из авто, его не покидало чувство, что это авто продавалось в комплекте с этими двумя. Единый стиль с авто читался и в их глазах, и в их осанках.

Не торопясь они подошли к нему, поздоровались и зашли в морг. Араки пошел следом. Они точно знали куда идти, не задумываясь, нашли вход, открыли дверь и не растерялись, увидев встретивший их у порога полумрак. Сразу понятно, ребята здесь не впервой. Пройдя широкий плохо освещенный коридор, они пришли в большую просторную комнату. Вся она с пола до потолка была обита красным бархатом, посеревшим и истершимся под воздействием времени. Посередине стоял стол, а на нем открытый гроб, где лежал его отец. Работники морга постарались на славу — трупных пятен будто и не бывало. Если бы не неестественный холодный цвет кожи, то могло бы показаться, что он всего-навсего крепко спит.

Араки подошел ближе. Традиции требуют оплакивать умершего перед погребением, но, как назло, он не смог выдавить из себя ни слезинки в его присутствии. Он просто не любил, когда отец видел его слезы. Вот и все. Он обернулся к этим двум, ожидающим в дверях, и чуть заметно кивнул. Сохраняя синхронность, они подошли к гробу. К ним присоединились еще два человека — носильщики от морга. Вчетвером довольно быстро они вынесли гроб на улицу и загрузили в автомобиль.

Ехали они не спеша и в тишине. Не считая приветствия, они больше не произнесли ни единого слова. Араки уставился в окно, безучастно наблюдая за прохожими, снующими по улице.

«Все они ведь куда-то спешат» — думал Араки отрешенно. — «К семье, к любимым, к друзьям, с работы или учебы. У каждого своя неповторимая жизнь, которая однажды прервется. И все