героем восстания стал своеобразная фигура из окружения КАПД — Макс Гельц, уже во время путча Каппа — Лютвица снискавший своими отчаянными акциями славу пролетарского Робин Гуда. Гельц происходил из Фогтланда — обедневшей области кустарей; после мартовских боев 1920 г. он бежал в Чехословакию, а в конце 1920 г. нелегально вернулся в Германию. Он поддерживал связь с организаторами неудачной акции по подрыву берлинской Колонны победы, которые также принадлежали к КАПД. Гельц лично в начале марта привел в действие заряд динамита, заложенный в здании ратуши г. Фалькенштайн в Фогтланде.

22 марта Гельц появился в окрестностях Мансфельда и снабдил оружием местных рабочих. На следующий день произошли первые вооруженные столкновения с полицией. К забастовке присоединились рабочие г. Лейна. Военный аппарат Эберляйна организовал подрыв железнодорожных путей на Тюрингию. Тем временем призыв КПГ ко всеобщей стачке, провозглашенный 24 марта, получил лишь незначительный отклик. Только в Лаузице, некоторых частях Рура, в Тюрингии и Гамбурге прошли забастовки солидарности. В ганзейском городе безработные по указанию КПГ на некоторое время захватили верфи, здесь же 23 марта произошли вооруженные столкновения с полицией, в результате которых погибло 16 и было ранено около 30 человек.

В отличие от восстания в Рурской области годом ранее, «мартовская акция» 1921 г. была не массовым рабочим движением, а инсценированной «сверху» Коминтерном и его немецкими приверженцами попыткой государственного переворота. Даже в средненемецкой промышленной области бастовавшие и сражавшиеся сторонники КПГ и КАПД оказались в значительной степени изолированными. Они едва ли получили поддержку от рабочих — социал-демократов и беспартийных. В военном отношении средненемецкое восстание закончилось 29 марта, во вторник после Пасхи: фабрика в Лейне сдалась после артиллерийского обстрела, в результате которого погибли по меньшей мере 60 рабочих. 1 апреля у местечка Беезенштедт состоялся последний кровавый бой между полицией и группой повстанцев под командованием Тельца. Тельцу удалось скрыться, но двумя неделями позже он был арестован в Берлине. Всего жертвами средненемецкого восстания стали 180 человек, в том числе 35 полицейских чиновников и 145 гражданских лиц. Около 6000 рабочих было арестовано, из них около 4000 — осуждено. До июня 1921 г. чрезвычайные суды вынесли в связи с восстанием 4 смертных приговора, 8 человек были осуждены к пожизненному заключению, приговоры к тюремному заключению в совокупности составили 2000 лет. Введенное в Средней Германии военное положение оставалось в силе до сентября 1921 г.{142}

Путчистская авантюра имела для немецких коммунистов фатальные последствия. В ноябре 1921 г. КПГ насчитывала, по оценкам ее ЦК, около 150 000 членов — треть от численности партии на начало года. Исход из рядов коммунистов наблюдался не только среди рядовых членов, но и руководства. Пауль Леви был исключен из КПГ, после того как в своей брошюре «Наш путь. Против путчизма» он подверг бичеванию мартовскую акцию. С ним солидаризировались многие видные коммунисты, прежде всего из состава фракции рейхстага. Многие из них были наказаны, исключены или добровольно вышли из КПГ. В сентябре 1921 г. «правые уклонисты» из числа депутатов рейхстага, не принадлежавшие к тому времени ни к одной из фракций, образовали собственную группу — Коммунистическую рабочую группу (КАГ). В январе 1922 г. в знак протеста против прогрессирующей большевизации КПГ также покинул когда-то «левый» генеральный секретарь Фрисланд (которого на самом деле звали Эрнст Рейтер и который спустя много лет стал знаменитым на весь мир бургомистром Берлина), а также два его единомышленника. Они примкнули к КАГ, что позволило этой группе численностью в 15 депутатов получить статус фракции, в то время как сократившаяся до 11 депутатов фракция КПГ была понижена до уровня обыкновенной «группы». Казалось, что спустя всего год после объединения с левой НСДПГ коммунистическая партия Германии неуклонно продвигается по пути превращения в незначительную левую секту{143}.

Надежды, окрылившие в марте 1921 г. немецких и русских коммунистов, во многом были порождены серьезным обострением конфликта Германии с Польшей вокруг Верхней Силезии. Успех коммунистического восстания сделал бы возможным совместное немецко-советское двустороннее нападение на Польшу. Однако даже если бы в ходе внутри- и внешнеполитического кризиса к власти пришли рейхсвер и «Оргеш» или близко стоявшие к ним правые силы, все равно это принесло бы свои внешнеполитические дивиденды Советской России. Откровенно националистическое правительство во главе Германии не имело шансов достичь соглашения с западными державами, и Россия могла бы скорее договориться с таким правительством, чем с кабинетом под руководством К- Ференбаха. Исходя из этой перспективы весеннее наступление радикальных левых было направлено не только против крайне правых, но одновременно также против Польши и союзников{144}.

В самом деле, в споре за Верхнюю Силезию национальные страсти подняли как на немецкой, так и на польской стороне такую бурю, что ожидание войны было отнюдь не беспочвенным. Уже в августе 1919 г. и в августе 1920 г. два польских восстания стали причиной образования немецких фрайкоров и подразделений сил безопасности. 20 марта 1921 г., т. е. уже в ходе средненемецкого восстания, состоялось предусмотренное Версальским договором голосование в Верхней Силезии. Почти 60 % его участников высказались за то, чтобы остаться в составе Германии, 40 % — за Польшу, причем в промышленных районах преобладали сторонники Германии, а в сельских — Польши. Имперское правительство на основании результатов голосования потребовало оставить всю Верхнюю Силезию в составе Германии, в то время как поляки и союзники высказались за раздел. Чтобы придать вес требованиям своей страны, польский комиссар по проведению голосования Войцех Корфанты согласно тайной договоренности с правительством в Варшаве инициировал 3 мая третье верхнесилезское восстание, в ходе которого большая часть спорной территории была занята польскими инсургентами. Три дня спустя после начала восстания, 6 мая 1921 г., все еще исполнявший обязанности рейхсканцлера Ференбах выступил в рейхстаге с речью, в которой он сообщил о признаках проведения мобилизации в Польше и не исключал возможность ввода частей рейхсвера в Верхнюю Силезию. Если бы вслед за этим заявлением последовало его осуществление на практике, то это означало бы войну не только с Польшей, но и с большой вероятностью также столкновение Германии с тремя странами Антанты — Францией, Великобританией и Италией, которые осуществляли военный контроль в Верхней Силезии{145}.

Но Ференбах оставался после этой речи в должности рейхсканцлера лишь несколько дней, да и те были омрачены репарационным кризисом. 25 апреля союзническая комиссия по репарациям в ультимативной форме потребовала, чтобы Германия до 30 апреля произвела выплату одного миллиарда золотых марок в качестве обеспечения платежей банку Франции. Спустя два дня комиссия по репарациям сообщила правительству рейха, что фактическая стоимость размера причиненного войной ущерба, который рейх обязан возместить, составляет 132 миллиарда золотых марок (без