будущих процентных начислений) и потребовала от Германии обозначить свою позицию до 29 апреля. В ответ на это правительство Германии обратилось к Соединенным Штатам Америки, с которыми оно с конца марта поддерживало контакты по вопросу репараций, с просьбой о посредничестве. Немецкие предложения были переданы Вашингтону еще 24 апреля: имперское правительство соглашалось произвести выплату репараций на сумму в 50 миллиардов золотых марок, которые Германия обязывалась выплачивать ежегодными платежами (аннуитетами), размер и количество которых еще предстояло установить. Финансовые средства на выплату репараций Германия надеялась изыскать с помощью международного займа на общую сумму в 200 миллиардов золотых марок. 3 мая Германия получила ответную американскую ноту: с точки зрения Вашингтона немецкие предложения не являлись для союзников приемлемой основой для переговоров. Немецкому правительству предлагалось напрямую обратиться к союзным правительствам и самому выступить с «ясными, определенными и умеренными» предложениями.

Неудавшаяся попытка привлечь Америку в качестве посредника повергла канцлера и весь кабинет в состояние глубокой растерянности. ДФП потребовала незамедлительной отставки правительства; ДДП еще не пришла к решению, что же является в данной ситуации правильным. Ференбах, для которого пост канцлера с самого начала являлся слишком большим испытанием, еще утром 4 мая хотел остаться на своем посту (из-за польского восстания в Верхней Силезии), но уже несколькими часами позже передумал и решил, как и его беспартийный министр иностранных дел Вальтер Симонс, подать в отставку. Поскольку вожди коалиционных партий также не имели желания просить правительство остаться, то и остальные министры последовали примеру Симонса: вечером 4 мая кабинет Ференбаха принял единогласное решение о своей отставке.

На следующий день, 5 мая 1921 г., британский премьер-министр Ллойд Джордж передал немецкому послу Штамеру «Лондонский ультиматум». В нем союзные правительства угрожали начать 12 мая оккупацию всей Рурской области, если Германия не примет на себя следующие обязательства: разоружение согласно предыдущим союзным нотам, выплата 12 миллиардов золотых марок, которую Германия согласно Версальскому договору уже должна была осуществить к 1 мая 1921 г., согласие с прилагавшимся планом репарационных платежей и осуждение немецких военных преступников. График выплаты репараций предусматривал текущие выплаты и выплаты, которые переносились на более поздний срок. Долговые обязательства в виде «бонов А» и «бонов В» в размере 50 миллиардов золотых марок подлежали погашению и на них начислялись проценты начиная с 1921 г. Погашение и начисление процентов на долговые обязательства типа «боны С» в размере 82 миллиардов золотых марок было пока отложено. Таким образом, общая сумма репараций составляла 132 миллиарда золотых марок, включая 6 миллиардов в пользу нейтральной Бельгии, на которую Германия напала в 1914 г. Один миллиард золотых марок подлежал уплате в течение 25 дней, т. е. к 30 мая 1921 г. Ежегодные платежи сначала устанавливались в размере трех миллиардов золотых марок. Эта сумма получилась в результате добавления к твердому ежегодному платежу в размере двух миллиардов дополнительного платежа, который зависел от размеров немецкого экспорта и был приблизительно оценен в одни миллиард золотых марок{146}.

Как и ожидалось, реакция политических сил Германии на «Лондонский ультиматум» была неоднозначной. ДНФП, БФП и КПГ требовали отклонить его. СДПГ, НСДПГ и Центр высказывались за принятие, учитывая грозящие санкции. ДДП раскололась на две части, причем незначительный перевес был на стороне противников ультиматума. Если бы верх взяли сторонники жесткой линии, то неизбежным следствием этого стал бы экономический коллапс Германии. Это хорошо осознавали также многие депутаты от правых партий, однако, как и в случае голосования по поводу Версальского договора, они могли рассчитывать на то, что условия ультиматума будут приняты большинством голосов без их участия. В случае же подчинения Германии давлению со стороны союзников она не только сохраняла за собой промышленный район Рура и Рейна, но могла бы также рассчитывать в дальнейшем на уменьшение репарационного бремени. Новая правительственная коалиция сложилась, руководствуясь в определенной степени именно этой логикой. В свою очередь, СДПГ приняла решение, хотя и не без колебания, поддержать партии, гарантировавшие мирную внешнюю политику. Центр с самого начала выражал полную готовность разделить ответственность с новым «соглашательским правительством». ДДП только в последний момент решилась, под давлением со стороны Центра, войти в правительство, которое тем самым стало первым правительством парламентского меньшинства Веймарской коалиции.

10 мая 1921 г. рейхспрезидент Эберт назначил новым рейхсканцлером Йозефа Вирта, политика Центра из Бадена, который в марте 1920 г. наследовал Эрцбергеру на посту рейхсминистра финансов и сохранил за собой эту должность также в кабинете Ференбаха. Вирт, родившийся в 1879 г. во Фрайбурге, по профессии учитель математики в гимназии, был динамичным политиком и блестящим оратором. В своей партии он занимал место на левом фланге, среди сознательных республиканцев, что не мешало ему быть одновременно пылким националистом. Он соглашался с немецкими правыми в том, что Лондонский ультиматум намного превосходил финансовые возможности Германии. Но в отличие от правых партий Вирт считал необходимым довести репарационные выплаты ad absurdum, продемонстрировав, что Германия напрягает все свои силы, чтобы выполнить возложенные на нее обязанности. С точки зрения Вирта и его соратников, именно очевидные катастрофические последствия этой попытки должны были рано или поздно вынудить союзников к ревизии Лондонского плана. Этот же расчет лежал в основе так называемой «политики исполнения», которую начал осуществлять первый кабинет Вирта{147}.

10 мая 1921 г., вдень, когда рейхстаг должен был принять или отклонить Лондонский ультиматум, кабинет еще не был сформирован полностью: сам Вирт временно занимал также посты министров иностранных дел и финансов, а пост министра восстановления народного хозяйства оставался вакантным вплоть до 29 мая, до назначения Вальтера Ратенау. В правительственном заявлении Вирт дал понять, что принимая ультиматум, он учитывал также ситуацию в Верхней Силезии. Рейхсканцлер обратился к союзникам с призывом не потерпеть «польский террор» и выполнить их обязательства, вытекающие из мирного договора. В ходе голосования по вопросу Лондонского ультиматума, наряду с СДПГ и Центром за его принятие проголосовала также вся фракция НСДПГ. Среди демократов 17 высказались «за» и 21 — «против». Что касается ДФП, то это соотношение выглядело как 6:14, у БФП — 2:15 и у КПГ — 1:17. В целом 220 депутатов рейхстага проголосовали за предоставление правительству испрашиваемых полномочий, 172 — против. Кабинет меньшинства Вирта выдержал свое первое испытание на прочность в парламенте{148}.

Главным вызовом для нового правительства стало польское восстание в Верхней Силезии. Кабинет Вирта с самого начала четко осознавал, что применение рейхсвера, возможность которого рассматривал Ференбах, является неосуществимым, поскольку союзники никогда бы не смирились с этим. Зато имперское и прусское правительства потребовали обеспечить оружием верхнесилезскую самооборону — полувоенное формирование, существовавшее с 1920 г.