Зайцевым. Он, чтобы проверить меня на деле тут же отправил в учебный полет. Я взлетал и думал: сейчас я вам покажу! А требовалось просто в специально отведенной зоне взлететь, сделать пару кругов и спокойно посадить машину. Я принялся пикировать, входить в штопор на малой высоте прямо над аэродромом, как когда-то инструктором обучал курсантов летной школы. Приземлился в хорошем настроении, подошел к командиру, тот строго спросил: почему не вошли в зону? Я выпалил: „Я — артист, мне нужен чуткий зритель…“ Тут он мне и выдал: „А где же в зоне найдешь зрителя? Раз ты артист, будешь дежурить по аэродрому, пока не посинеешь“. Два месяца меня не допускали к полетам. От тоски, я стал ловить кузнечиков и дрессировать прибившегося ко мне пса „Пирата“. Так ко мне прозвище Кузнечик и прилипло. Этой образ Леонид использовал в фильме. В полку я с энтузиазмом взялся за детальное освоение нового истребителя ЛаГГ-3 и вскоре уже уверенно его пилотировал.

Как-то был такой случай со мной. В марте 1942 года почти весь наш полк улетел на задание. На взлетном поле стояли самолеты командира полка и комиссара. Вдруг я вижу, что для атаки на аэродром заходят немецкие самолеты — два бомбардировщика „Юнкерс-87“ и два истребителя „Мессершмит-109“. Из молодых летчиков я ближе всех оказался к самолетам, как был — без летного обмундирования и парашюта мгновенно вскочил в кабину, взлетев, ринулся в атаку и с первого же захода завалил тихоходный бомбардировщик. Командир полка в это время брился — так в одной майке, как в фильме, и взлетел следом за мной. Но немецкие самолеты уже ушли. Когда я приземлился, летчики, чтобы подначить меня, выстроились в две шеренги, мол, приветствуют героя. Ну, я им и подыграл: почти как Кузнечик в фильме, прошелся чинной походкой, поблагодарил за оказанное доверие. К комиссару, который стоял со всеми в строю, подбежал после приземления разгоряченный командир полка и принялся его хвалить. Тот лукаво улыбнулся и сказал: „Благодарите вечного дежурного сержанта Попкова“. Командир сначала растерялся, а, потом притворно нахмурившись и улыбаясь уголками губ, обратился ко мне: „Что ж ты остальных отпустил?“ Я уже почувствовал, что моя судьба теперь изменится и без страха выпалил коронную фразу: „Вы товарищ командир, своим нижним бельем всех немцев распугали“. Эта фраза, сказанная мною командиру и рассказанная Леониду Быкову, очень ему понравилась, и тоже вошла в фильм „В бой идут одни старики“.

За сбитый самолет я был прощен командиром и через несколько дней вылетел на свое первое боевое задание.»

Кроме того, что Виталий Иванович по прибытии в полк посидел в кабине ЛАГГа, в этом рассказе нет ничего достоверного, даже даты прибытия его в полк. В марте Попков еще был в запасном полку. Байка чистой воды. Думаю, что сам Виталий Иванович не ожидал, что артист Быков примет его рассказ за чистую монету и напишет сценарий.

На самом деле всё было так:

«Помнится, как в мае 1942 года авиаполк после продолжительных жестоких боев доукомплектовывался летчиками и материальной частью.

На затерянный среди густых Калининских лесов аэродром прибыли молодые пилоты, только что окончившие летные школы. Десять человек. Сержанты остались довольны своим назначением. Их разделили по эскадрильям.

Ненастный, дождливый день. Летчики в тесном, наспех сколоченном, дощатом командном пункте эскадрильи. Теплилась „буржуйка“, пахло свежей сосновой смолой.

Выразительно жестикулируя, командир эскадрильи Василий Ефремов рассказывал об одном из труднейших проведенных им воздушных боев. Внезапно отворилась дверь.

Порог перешагнули трое. Двое в промокших и промасленных куртках, третий в поношенной шинели. Перебивая друг друга, механики доложили, что задержали неизвестного сержанта, назвавшегося пилотом. Причем не где-нибудь, а в кабине самолета комэска. Сидит. Шурует…

Первым поднялся Василий Ефремов.

— В моем самолете, говорите? — удивился он. — Что он там делал?

Перед ним стоял задержанный — худощавый черноволосый паренек, изношенная, видавшая виды шинель, большие, явно не по размеру, кирзовые сапоги. Украдкой, едва заметно улыбаясь, посматривал по сторонам черноватыми, как маслины, глазами.

Выяснилось, что это новый летчик эскадрильи. Прибыл из Баку. По дороге ему пришлось добираться на цистернах, в товарных вагонах. Там кто-то и подменил обмундирование.

После представления командиру полка он отправился в эскадрилью. На аэродроме его застал сильный дождь. Он забрался в ЛаГГ-3, закрылся фонарем и мысленно унесся во фронтовое небо. Каково же было изумление выглянувшего из землянки „земного хозяина“ машины механика Дмитрия Скородкина, когда увидел в кабине своей машины неизвестного человека!

Командир эскадрильи терпеливо выслушал нового летчика, широко улыбнулся и тут же разрешил „местный инциндент“ в пользу сержанта.

— Хочешь летать на новом ЛаГГе? — спросил он. — Тогда будешь моим сменщиком.

— А вы много летаете? — спросил Виталий Попков, так как это был именно он,

— Порядочно.

— Что же останется на мою долю?

— Поладим. — Командир эскадрильи похлопал его по плечу.

Они не только поладили, но и стали в эскадрилье, по выражению летчиков, „спаренной единицей“. Самолет редко стоял на аэродроме — то летал на нем командир эскадрильи, то его сменщик Попков. Доставалось механику Скородкину. Не знал покоя ни днем, ни ночью — готовил машину к бою.

Потом Ефремов и Попков стали летать каждый на своей машине — ведущим и ведомым.»

В 1973 году вышла книга «Гвардейцы в воздухе», написанная полковником-инженером Ильиным Н. Г. и подполковником в отставке Рулиным В. П., которые служили в том же полку, где и Попков, с первого до последнего дня войны. Эта книга — история полка. Всё, что в полку случилось, более-менее заметное, вошло в книгу. Случай с «нижним бельем» вошел бы обязательно. Но сослуживцы Попкова его не заметили, я привел выше отрывок из их книги.

И еще очень многого не заметили. Как «желторотики» сражались с «бубновыми» не заметили. А подобный случай описали. В полку узнали из показаний пленного сбитого немца, что поблизости дислоцируется недавно прибывшая группа каких-то асов из Берлина, специально направленная разобраться с гвардейцами (полк к тому времени был уже гвардейским). Гвардейцам тоже очень сильно захотелось посмотреть на Берлинских асов. Быстренько собрались и полетели знакомиться двумя четверками, всего восемь самолетов. «Желторотики» — из восьми пятеро уже были Героями Советского Союза. Что стало с берлинскими асами — можете себе представить. Их вылетело навстречу 16. Шестеро вместе с самолетами воткнулись в землю. У нас два подбитых, летчики дотянули до своих и выпрыгнули с парашютами. Потери самолетов 6–2,