Теперь она знала его лучше, намного лучше, к ее глубокому сожалению, не говоря о ее чувствах к нему.

— Ходили слухи, что он потерял глаза во время дуэли, дуэли из-за дамы, — прошептал лорд Гентри. — Но сам Лашем никогда не говорил об этом.

Дуэль из-за дамы. Она-то считала, что это случилось на войне. А вдруг в самом деле из-за дамы? А что, если он так и не разлюбил ту женщину?

В таком случае, можно сказать, что ей повезло. Значит, он в нее не влюблен, хотя она, как это ни смешно, влюблена в него. От этого ей должно было бы стать легче.

Но от этого было нисколько не легче. Напротив, это вызвало в Маргарет взрыв противоречивых чувств. Хотя преобладала ревность, ей одновременно захотелось узнать у него имя этой дамы, а также взять и стукнуть ее за то, что она не появляется вместе с ним.

— Не удивительно, что он до сих пор не женат, — презрительно фыркнула мисс Симпсон. — Какая дама согласится быть вместе с ним? Представьте его без повязки — наверное, это ужасно?

Теперь Маргарет захотелось стукнуть мисс Симпсон.

Неужели в ней столько же дурной злости, сколько в муже Изабелл, которому, похоже, нравилось колошматить людей в боксерском клубе?

Маргарет невольно взглянула на свои руки, понимая, что кулаками ей никого не победить. Еле заметно кивнув, она приятно улыбнулась всем сидевшим за карточным столом, за исключением мисс Симпсон, и положила карты:

— Прошу меня извинить, но мне надо отойти. Мне необходимо повидаться с герцогиней Гейдж, моей сестрой.

Это была откровенная ложь, но никто не посмел бы уличить ее в этом. Выручал громкий титул герцогини. При этой мысли Маргарет слегка саркастически улыбнулась. Титул герцога обладал огромной властью над умами людей, все буквально ловили каждое движение герцога, каждый брошенный им взгляд, чтобы потом с живостью обсудить, что бы это могло значить.

Ну почему она влюбилась именно в герцога, а не в какого-нибудь рядового дворянина? Аристократ с менее звучным титулом, какой-нибудь баронет или третий сын графа — так было бы намного проще.

Так нет же, именно герцог! Да лучше бы она влюбилась в принца Альберта! Хотя если бы она влюбилась в самого принца, то ей пришлось бы вступить в борьбу с самой королевой Викторией.

Итак, она влюбилась, как будто ей было мало неприятностей, вызванных ее скандальной репутацией. Впрочем, и он и она изначально просто отправлялись на поиски приключений, и об этом Лашему было прекрасно известно. Нет, нет, речь шла совсем не о любви. Ничего подобного. Они делали то, что делали, и не более того.

Лашем не мог обойтись без нее. Она должна была быть всегда рядом, ему этого хотелось больше всего на свете. Вчера, когда он поднялся в небо на воздушном шаре, он почти не отводил от нее глаз, пока она не превратилась в маленькую точку.

Он наслаждался полетом, это было восхитительное ощущение, но с еще большим наслаждением он обнимал ее. И ведь она тоже его обнимала, и это не шло ни в какое сравнение с полетом на шаре.

Лашем предполагал, что встретит ее здесь, и не ошибся. У него перехватило дыхание, когда он увидел знакомую фигуру в толпе, окружившей карточные столы. Сегодня на ней было темно-зеленое платье, в нем она походила на сверкающий изумруд. Но внешний блеск, как ему казалось, уступал сиянию, исходившему у Маргарет изнутри. Это сияние завораживало Лашема, ему хотелось подойти к ней, схватить, обнять ее и никогда, никогда не отпускать от себя.

Это были опасные мысли. Нет-нет, надо было запретить себе так думать.

— Ваша светлость, мы благодарны вам за то, что вы приняли приглашение, — сказала миссис Дирвуд, смотря Лашему прямо в глаза. Надо заметить, что она была почти одного роста с ним, и это вызывало у Лашема странное ощущение неудобства. На него всегда смотрели снизу вверх, а он как бы поверх голов, и подобная отстраненность была привычной, удобной как ему, так и смотрящим на него.

Однако подобная прямота, похоже, нисколько не стесняла леди Дирвуд, напротив, она выглядела благожелательной и уверенной.

«А почему бы и нет, — мелькнула мысль в голове Лашема, — у нее несколько дочерей, и партия даже с одноглазым герцогом во всех отношениях была бы выгодной. Один глаз, одна жена. Какое совпадение».

— Благодарю за приглашение. — Лашем поклонился. — Какой чудесный вечер, не правда ли?

Довольное выражение на лице миссис Дирвуд как-то потускнело. На улице прошел настоящий ливень, и дождь еще не прекратился. Везде были огромные лужи, и ботинки Лашема промокли насквозь, пока он добирался от кареты до порога дома Дирвудов.

— Совершенно верно, ваша светлость, — согласилась миссис Дирвуд, приходя в себя от удивления. Она, видимо, решила, что герцогу лучше не противоречить. Если он считает вечер приятным, то пусть будет так, не ей судить, что приятно и что неприятно герцогу.

— Ваш званый вечер такой же приятный, — продолжал Лашем, машинально повторяя определение «приятный». Поначалу он даже не осознал, что в его комплименте можно углядеть двойственный смысл.

Откуда в нем вдруг столько ехидства? Лашем не мог понять. Почему он всегда был таким любезным, почему раньше не позволял себе быть столь ироничным? Было забавно наблюдать за сменой выражений на лице миссис Дирвуд. Она уловила скрытую насмешку: Лашем сравнил дождливый вечер с ее званым вечером, а это означало только то…

Повисла неловкая пауза, миссис Дирвуд, прервав грустные размышления, произнесла тоном радушной хозяйки: