Маргарет не знала, бывает ли что-нибудь забавнее, чем наблюдать за герцогом, который растерянно бродит по увеселительному саду.

Но как бы там ни было, тут действительно было весело.

— Неужели танцуют прямо вон там? — Лашем указал на подмостки, построенные на открытом воздухе. — Прямо на них и, наверное, вокруг?

Маргарет рассмеялась:

— Здесь танцуют везде. Может быть, когда-нибудь, но не сегодня, мы приедем сюда, чтобы потанцевать ночью при свете звезд.

Лашем откровенно удивился, он замер на месте, слегка приоткрыв рот от изумления. Как же он был все-таки далек от настоящей жизни! Маргарет стало на минуту его жаль. Самое обычное развлечение, такое, как танцы при звездах, казалось ему чем-то невероятным.

— Леди, посмотрите сюда! — вдруг раздался чей-то голос. Они с Лашемом оглянулись на него и увидели совсем молодого человека лет семнадцати, не старше, стоявшего возле небольшой тележки, над которой поднимался пар.

— У меня для вас горячие сосиски, чтобы ваши животы не урчали от голода.

Маргарет весело посмотрела на Лашема:

— У вас не урчит в животе от голода?

— Еще как, — в тон ей отозвался Лашем, беря ее под руку и подводя к тележке.

Слегка перекусив и запив съеденное элем, они не спеша направились гулять по саду. Они шли молча, погруженные в свои мысли.

Сегодняшнее приключение развлекло Маргарет, но реальность опять заставила ее призадуматься: она гуляла с человеком, которого любила, с ним она была счастлива, и он прекрасно об этом знал.

Было совершенно ясно, что скоро о них начнут говорить, это был лишь вопрос времени. Конечно, здесь или в танцевальном зале «Колдуэлл» весьма маловероятно было встретить кого-нибудь из их знакомых, тем не менее такая возможность существовала.

Маргарет не могла противостоять живущему внутри нее чувству, как бы оно ни называлось. Чем больше она сопротивлялась, тем больше и глубже в него погружалась. Может быть, наилучшим выходом для нее было бы вовсе не думать об этом?

Не думать?! Ха, Маргарет прекрасно знала: это невозможно.

— Выглядит очень заманчиво, — вдруг произнес Лашем, прерывая течение ее мыслей. Они уже стояли перед воздушным шаром, и хотя воздух из него был спущен, сама корзина, яркие канаты, ленты одним своим видом манили отважных путешественников.

Разумеется, Маргарет не хотела стать одним из них, хотя ей был присущ дух авантюризма, но все же не до такой степени, чтобы, забыв о всяком благоразумии, подняться в воздух на шаре.

Но судя по виду Лашема, он как раз был не против:

— А не попробовать ли нам взлететь?

В отличие от Маргарет возможность упасть на землю нисколько его не пугала.

— Извольте, если вам так хочется, но только без меня, — возразила Маргарет. — От одной мысли очутиться высоко в небе мне сразу становится страшно.

Тот же самый страх она испытывала, влюбившись в него; она пошла в паб, где сидела шайка негодяев, и там ей тоже было страшно, хотя причины в каждом из перечисленных случаев были разные.

— Хотите подняться в небо? Вы и леди? — Из-за корзины вдруг вышел человек в полосатом костюме под цвет полос шара. От неожиданности Маргарет чуть не подпрыгнула.

— Леди не хочет, зато я очень хочу, — признался Лашем.

Маргарет очень удивилась, его восторг поразил ее. Это было весьма неожиданно, особенно для человека, в жизни которого не было более безрассудного и волнующего поступка, чем танцы на открытом воздухе. И вот теперь он рвался ввысь, под облака?

Его порыв обрадовал Маргарет, значит, ничего еще не потеряно, но тут же ей стало грустно. Он будет меняться, а ее не будет рядом с ним, как сейчас, так и в будущем, когда он сумеет стать счастливым.

«Писателю не следует влюбляться. — Маргарет опечалилась. — Это всегда ведет к разочарованиям».

— Ты все-таки влюбилась? — удивилась Изабелл. Это было уже на следующий день, но перед мысленным взором Маргарет все еще стоял взволнованный, поднимающийся в небо Лашем. Как же грустно ей было видеть его уносящимся ввысь!

Маргарет кивнула. Она приехала к сестре полчаса назад, и теперь они сидели за столом — пили чай и ели бисквиты.

Маргарет одна съела почти все бисквиты. Она даже оттолкнула руку сестры, когда та попыталась взять печенье. Откинувшись на спинку стула, Изабелл рассмеялась, а затем сказала, что она рада и что ей нравится — нет-нет, не печенье, на которое Маргарет набросилась с такой жадностью, — а Лашем, и попросила ее рассказать подробнее о том, как случилось так, что она влюбилась.

Сестры сидели в будуаре Изабелл, который примыкал к спальне. В доме, кроме них, не было больше никого; герцог, как Изабелл насмешливо объяснила, пошел в боксерский клуб, чтобы как следует «кого-нибудь отдубасить».

Будуар и спальня были недавно отделаны заново. На смену розовым тонам пришли голубые и зеленые, которые Изабелл были больше по вкусу. Вышло очень мило, и герцогиня по праву гордилась произведенными переменами.

— Что бы ты хотела от меня услышать? — пробурчала Маргарет, рот которой был набит бисквитами.

— Все. Все до малейших подробностей. Давай начинай, я уже устала ждать.

Им никто не мешал, маленькая Виктория, которой нисколько не были интересны любовные похождения ее тетки, давно спала. Изабелл с искренним интересом слушала рассказ Маргарет, изредка задавая вопросы, когда хотела что-то уточнить.

— Он решил подняться на шаре в небо? Это отдает безрассудством. А как он потерял глаз? Наверное, совершая примерно такой же безрассудный поступок, как подъем на шаре?

Маргарет замерла, не дожевав до конца, наверно, седьмой бисквит:

— Не знаю. Я не спрашивала, а сам он ничего не рассказывал. — Она положила подбородок на сложенные руки и печально заметила: — Все это очень грустно и безнадежно. Как мне быть? Что я наделала?! Я ведь знала, что мне не следует этого делать. И вот… как печально.

— Брось, Марго. Что тут грустного?! Честно тебе скажу, исходя из своего опыта: в любви нет ничего грустного. Любовь может быть безнадежной, но только не грустной.

Маргарет рассмеялась, ее позабавил уверенный тон сестры. Однако внутри по-прежнему было тяжело, но не от съеденных бисквитов.